Андрей Бычков: Нано и порно

– Сцуко, стоять! – раздался за спиной страшно знакомый голос. – А ну-ка руки за голову!

Алексей Петрович поднял голову и медленно обернулся. Перед ним с алмазным топором в руках стоял Иванов.

– Значит, ты тоже догадался, – тихо сказал Осинин.

– А ты как думал?

Иванов ухмыльнулся и выстрелил из топора. Огненная струя прометеевского мифа едва не прожгла Осинина насквозь, но он успел увернуться. Иванов передернул затвор топора и выпалил Икаром. Но Алексей Петрович уже успел достать и подставить миф об Осирисе. Увы, Осирис разлетелся к ебаной матери. Зато Алексей Петрович остался жив. Он выхватил из-за пояса бутылку Диониса и метнул ее со всей силы Иванову в голову. Тот отпрыгнул и выстрелил очередью двенадцати подвигов Геракла. Но в руках у Алексея Петровича уже было раннее христианство, и он пошел хуячить из раннего христианства. Иванов смекнул быстро, обернулся Пилатом и распял. Алексей Петрович успел воскреснуть и вознесся. Тогда Иванов облачился Иудой и устремился вслед за ним. Набрав высоту, он даже успел подрочиться и извергнуть на Алексея Петровича свое черное семя. Осинин сдул семя в сторону Духом Святым. Иванов атаковал Римским Папой. Тогда Алексей Петрович сам обернулся Иудой, схватил подвернувшийся под руку осиновый кол и вонзил его в грудь Римскому Папе. Иванову ничего не оставалось, как нажать на сдвиг, перепрыгнуть в Средневековье и ужалить Коперником. Осинин дезинфицировал Птолемеем. Но пока он дезинфицировал, Иванов исхитрился и сыпанул ему, падла, по глазам Ньютоном. Осинин страшно и оглушительно закричал Савонаролой. Иванов снова нажал на сдвиг, выхватил Робеспьера и отрубил им голову королю. Алесей Петрович почуял подвох, но Робеспьера гильотинировать не стал, а изящно сдвинулся царем в Россию. А потом и еще глубже назад, в великие князья. Такого продолжительного сдвига Иванов не ожидал, в последний момент он попробовал было въехать тевтонским немцем, но получил таких страшенных пиздюлей, что перевернулся и ебнулся головой об лед Чудского озера.

Однако уже давно медленно подъезжала яйцеклетка.

Заметив яйцеклетку, Осинин хотел было уже броситься на подвесной мост. Но тут ни с того, ни с сего налетели татары. Иванов взглянул на Осинина Галицким, а тот на него – Невским.

– Это нечестно! – закричал тогда Иван Иванович. – Я уже отрубил голову Людовику XVI, а ты опять в тринадцатый век. Вперед, так вперед!

Но Алексей Петрович хладнокровно выстрелил ему в голову из православия. Иванов подставил вместо лба Лютера. И тут Алексей Петрович сдвинул вперед на императора Николая. Иванов успел Лениным. А Осинин – Сталиным. Тогда Иванов – Солженицыным. А Осинин – Дугиным. Долго так продолжаться не могло. Иванов сдвинул слегка назад, доставая Аббаньяно. Но у Алексея Петровича было кое-что покрепче. Нет, блядь, даже не Сартр! Алексей Петрович пизданул Фуко.

– Ах так?! – закричал Иванов.

И кинул Делезом. Тут, однако, началась упорная позиционная борьба. Противники слегка подустали и лениво перебрасывались из окопов то Бодрийяром, то Рене Геноном, то Леви-Строссом, то Эволой.

Вдруг Алексей Петрович заметил, как яйцеклетка, зевая, стала отъезжать назад. Очевидно, ей все это уже остопиздело. Она поднимала подвесные мосты, задраивала люки, что-то зашипело, очевидно, она готовилась выравнивать давление в шлюзах. Осинин догадался, что ждать больше нельзя.

– Ванька! – крикнул тогда он. – Иди в баню!

И пока тут Иванов вздрагивал, икал да передергивал плечами, Алексей Петрович уже был таков. И на глазах у удивленного Ивана Ивановича прыгал и летел через расплавленный никель, цеплялся-болтался руками за мост и втискивался в последний, почти уже было задраенный люк.

«О, Отец, сонмы блядских козлов за спиной, последний мудак обманут по-одиссевски, – произнес Осинин. – О, Отец, вот мой дазайн. Прошу тебя, передай мне свой атман».

Загорелись миллионы градусов до нашей эры. Нажали тысячи атмосфер добра. Треснула неимоверная спресованность зла. Полетели ошметки слов. Идея блеснула. И Звездохуй вошел в сердцевину Отца.

В твердой комнате на твердом стуле сидел Альберт Рафаилович.

– Как? – опешил Алексей Петрович.

– Я, – утвердительно кивнул тот.

Осинин замер, потом помотал головой.

– Блядь… Ловко вы меня поймали с этим, как его, Эдиповым комплексом.

– Что поделаешь, – вздохнул Альберт Рафаилович. – Работа такая.

– Да чушь это все собачья – комплексы какие-то, мифы! – закричал тут Осинин. – Не верю я больше, не ве-е-рю-ю!