Наталья Симонова - Будем меняться мужьями?

«И вот моя жизнь…» – подумала Женя.

– Может, – кивнула, вздохнув.

– Ты уверена?

– Даже УЗИ уверено.

– А-а… А Слава знает?

– Угу, – кивнула Женя, наблюдая замешательство свекрови.

– И что он?

– Сказал, что рад.

– Ну естественно, – словно приходя в себя, заметила свекровь. – Раз сказал – значит, рад, что ж тут еще думать… – забормотала, озадаченно глядя на невестку. – Так а что ты приуныла? Это же хорошо! Вон они у вас какие отличные получаются.

– Да я не знаю, – промямлила Женя. – Мне показалось, вы как-то не очень рады.

– Я не рада? Жень, я, конечно, не ожидала. Но с другой стороны – почему и не ожидать? У вас прекрасная семья, достаток есть, жилплощадь позволяет. Кому рожать, если не вам? Просто не думалось как-то об этом… А теперь я тебе говорю: все хорошо, Женя. Очень хорошо.

– В самом деле так думаете?

– Конечно. Действительно, кому и рожать, как не вам со Славой! – повторила Светлана Николаевна еще уверенней.

«Ну да, это МОЯ жизнь, – подумала Женя, продолжая диалог с собой. – Чужую уже попробовала. Не подходит».

Тем временем в прихожей открылась входная дверь – вернулись Антошка с дедом. Почти тут же до женщин донеслось: «Дура, что ты делаешь! Коза!..» Потом визг Анечки и новые выкрики Антона слились в какофонию привычной детской драчки.

Мать и бабушка, чуть промешкав, бросились разнимать своих быстровозбудимых чад, однако, прибыв на место происшествия, обнаружили детей уже на два голоса хохочущими. Вдвоем они неловко напяливали на кошку кружевную пелерину куклы. Кошка попискивала, осторожно пытаясь вернуть себе свободу. Наконец ее выпустили принаряженной, и она, спрыгнув с диванчика, вильнула в сторону, но далеко не отбежала, а села тут же и принялась озабоченно мыться. Пелерина топорщилась на ее шее и в этот рабочий момент смотрелась так торжественно-нелепо, что дети так и покатывались со смеху.

– Ну видишь, – сказала свекровь, не в силах сдержать улыбки, – отличные дети… Веселые…

– И деятельные такие, – кивнула Женя, тоже улыбаясь.

– Давай уж, – добавила свекровь, приобняв ее. – Где двое – там и третий.

Из ванной вышел помывший руки дедушка.

– Что у нас за праздник? – поинтересовался он.

– Дед, посмотри, как Кнопе идет воротник! – с трудом преодолевая спазмы смеха, выдавил внук.

– Дура-ак! – еле выговорила его хохочущая сестра. – Это пелерина!

– Сама ты балерина! – с трудом подавляя хохот, срифмовал брат.

Взрослые переглянулись, а детей накрыло новым пароксизмом веселья.

– Даже не знаю, кого лучше – мальчика или девочку, – скептически высказалась Женя.

– Сама видишь, без разницы, – в тон ей усмехнулась свекровь. И они отправились в кухню, накрывать на стол к обеду для своей веселой семейки.

Субботнее утро было таким солнечным! Насте до зуда в руках захотелось деятельности. Решила начать с уборки, потом французский, час выматывающей гимнастики, расслабляющая ванна, питательная маска… Вечер она надеялась провести как-нибудь романтично.

Но зазвонил телефон и все пошло не так.

– Настена! Слава богу, ты дома, – взбудораженно кричала школьная подружка Лена. – Несчастье! Галка Полоскунова отравилась! Таблетки…

«Не может быть! – пронеслось в голове Насти. – Такая оптимистка…»

– Стой, не падай! – предупредила Лена – Полоскунова таблетки съела, но тут же передумала и позвонила Милке, а Милка мне. Короче, не задерживайтесь, жду у подъезда.

Пока Настя растерянно металась между одежным шкафом и ванной, куда пристраивала таз с грязной тряпкой, прибежала Милка Данова, живущая с ней в одном доме. И через двадцать минут, захватив по дороге Ленку, они ворвались в незапертую квартиру Гали. Полоскунова вытекла навстречу измученная рвотой, бледная, взъерошенная, в растянутых трениках и старом мужском свитере – обычном своем домашнем наряде.

– Все сделала? – коротко осведомилась дипломированный доктор Данова и, получив утвердительный кивок, увлекла раскаявшуюся самоубийцу в спальню.

– «Скорая» не понадобится, – объяснила Насте Лена. – У Людки целый чемодан для неотложной помощи.

Вдвоем они посидели еще немного в гостиной, тревожно перешептываясь, наконец к ним присоединились Галя и Люда. Зябнущая Полоскунова вжималась в кресло, кутаясь в одеяло. Спутанные коричневые прядки колечками липли к болезненно-белым щекам.

– Ты даешь, Полоскун! – потрясенно воскликнула Лена. – Что случилось-то?