Цырлин - По поводу майского снега

У меня самого настроение было вполне грустное, даже сочувственное; сочувствие было, правда, не то чтобы как к политическому деятелю, а, точнее будет сказать, как к живому существу. Если так подробно расписывать смерть, то хоть кого жалко станет. Хоть курицу, хоть рыбу. Вспомнил, как этим летом привез на дачу рыбу, которая уже на следующее утро завоняла без холодильника, да еще в полиэтиленовом пакете. Собрался ее выкидывать, уже дошел до мусорной кучи - и тут стало ее ужасно жалко. Не как продукт питания, а как биологический объект. Плавала себе в море, потом ее выловили, а теперь она сгниет без всякой пользы. Уже вытряхивал из пакета - может, хоть собака съест, и тут решил все же сначала попробовать самому. Зажарил на сковородке на костре, а потом скушал не без аппетита: при жарении выпарились все гнилостные запахи. Вскоре пришел Главком, спросил: "Уже слышал?". В честь такого эпохального события выкурил с ним сигарету, хотя обычно отказывался. Потом, по моему настойчивому предложению, вышли "на разведку". Ведь почти 30 лет такого не случалось, 30 лет без четырех месяцев: умерший на пенсии Хрущев не в счет.

Сели на автобус, поехали к центру. В везде было полно милиции с карманными передатчиками. В кремлевские ворота одна за одной въезжали черные машины. На Красной площади спешно доканчивали убирать октябрьское оформление и развешивали огромные флаги с черными лентами. А в остальном ничего особенного, только люди несколько суетливее и очереди явно длиннее. Когда проезжали по Большому каменному мосту, неожиданно вспомнил сон, приснившийся месяца три назад, летом на даче. Тоже этот мост, но раз в десять шире и длиннее, чем в реальности. Башни Кремля на другом берегу видны где-то на горизонте. И от башен прямо на меня несутся удивительные и страшные сооружения, наподобие передвижных лозунгов, какие возят на демонстрациях, но не красного, а черного цвета. Размеры тоже громадные. Белые по черному фону надписи и черные флаги. И со всех сторон из динамиков гремит молодой и необычайно ражий голос, который с предельной яростью обличает империалистов и поджигателей войны. И от всего этого, в особенности от голоса - острое чувство предсмертной тоски. К счастью, моментально проснулся.

14.XI.82

Вчера поехал в Ж., чтобы привезти картошки. В сентябре накопали на колхозном поле килограммов сто. Поле до того убирали и солдаты, и студенты, но картошки после них все равно осталось необычайное количество.

Погода очень теплая для ноября. Вчера было плюс 10 градусов, светило солнце. Воздух в лесу по вкусу напоминал недоспелое яблоко. Снег уже выпадал целых два раза и морозы были, как настоящей зимой, но теперь все растаяло.

Остался там ночевать. В августе, наконец, провели электричество. Сидел чуть ли не до 3 ночи - читал и сочинял. В полном одиночестве. Во всем поселке было, наверное, 2 - 3 человека. Точно король сидел. Как в песне на слова Ю. Мориц:

"Я с тобой." "Нельзя, любимый.

Не надейся, не возьму.

В те края дорогой мнимой

Едут все по одному."

В литературные сферы, то есть. Правда, в попутчики мне никто и не набивался.

Сегодня вечером автобус в Хотьково не пошел, пришлось сесть на встречный, в Дмитров. Ехать на 10 минут дольше.

Недавно слышал по вредным голосам, что во время строительства канала возле Дмитрова был крупнейший концлагерь "Дмитлаг". Чуть ли не миллион заключенных. Следующая за Дмитровом станция называется "Каналстрой", есть и другие в том же роде: "Ударник", "Темпы". Смешно, конечно, признаться, но мне кажется, что и вся Савеловская дорога до сих пор сохранила явно лагерный облик. Мост на пересечении с каналом окружен столбами с колючей проволокой, а в будке рядом с полотном стоит часовой. До сих пор стоит. Ярославская дорога ведь явно важнее Савеловской, но даже на ней часовых возле мостов не ставят.

Кроме того, почти каждую поездку замечаю там неприятные компании, не только хулиганские, но и явно уголовные. (В отличие от той же Ярославской, где чувствуется близость Троице-Сергиевой лавры: встречаются бабки в платках, читающие религиозные книжки и мужчины поповского вида - с волосами и бородой, хотя и в штатском.) В этот раз какие-то пьяные парни всю дорогу дубасились в тамбуре. Целый час, хотя и с перерывами на отдых. Время от времени возвращались в вагон, мирно разговаривали и обнимались. Затем опять ссорились и говорили друг другу: "Может, пойдем выйдем?". Выходили и в тамбуре возобновлялись вопли и грохот.

5.4. Молчаливая демонстрация