Александр Покровский - Тропик лейтенанта. Пиратское рондо

– Внимание личного состава! К острову подойдете на катере, естественно. Бузык!

– Я!

– Сразу доклад по рации о высадке и начале работ.

– Есть!

– Все обязательно переодеваются в наше голубое нательное белье – рубаха, штаны!

– Есть!

– Проверить! Никто не должен лезть к кораллам голышом. Можно обжечься, пораниться. Еще раз: главное – не пораниться, а то на кровь акулы придут, ахнуть не успеете. Понятно?

– Понятно!

– На солнце не торчать. Голова должна быть все время прикрыта.

– Есть!

– А трубач тебе зачем?

– Какой трубач?

– Семенов, он же из оркестра.

– Он ныряет хорошо.

– Ладно. С вами фельдшер с аптечкой на всякий случай.

– Ясно!

– И чтоб он там на солнце не торчал. Тоже пусть кораллы добывает.

– Есть!

– И обламывать кораллы не руками голыми, а пассатижами.

– Понял.

– Всем взять пассатижи.

– Есть!

– Кораллы сложили в ящики, потом поели, попили, для чего вам дается паек и вода, потом вызвали по рации катер. Никакой инициативы типа «Мы сейчас только погладим вот этого осьминога».

– Есть!

– Еще раз спрашиваю: понятно?

– Понятно.

– Никого не трогать, не прикасаться. Медуз не ловить и не бросаться ими друг в друга. Бузык!

– Я!

– Следить! Не допускать идиотии!

– Аркадий Семенович, ну чего вы, в самом деле!

– Я тебе дам «Аркадий Семенович»! Бдить, я сказал! Понятно?

– Так точно!

– Тогда получить снаряжение, паек, воду, ласты, маски и прочее – и в катер через двадцать минут. Катер готов? (Вопрос Санину.)

– Готов!

– Тогда вперед!

Катер уже на воде, все в него погружено – и ловцы кораллов, и их нехитрое снаряжение.

– Ну? Поехали?

– Поехали! – и катер отчаливает от крейсера, лихо набирая скорость.

Вовка Бузык пристраивается рядом со своим приятелем Шуриком Саниным.

– Слышь, Шура, а я тебе когда-нибудь говорил о том, что я всю свою жизнь мечтал собирать кораллы?

Тот только улыбается на его болтовню.

– Нет, ты представь только себе: мы ползаем по дну и целый день только и делаем, что откусываем и откусываем. Нужно наломать побольше этой дряни. Ты не видел мои ласты? Только что здесь были мои ласты. Я ими буду тыкать в морду приближающимся акулам. Где мои ласты для тыканья в морду? (Ищет свои ласты.) А? Ты не видел? (Лихорадочно роется во всяком барахле.) Кто видел мои ласты? Черт! Где ж они? (Нашел.) Ах вот они, мои любимые, вот они, мои зеленые.

– Ну ты и болтун!

– Нет, вы только посмотрите на этого человека! Ему не нравится, что я с ним разговариваю о высоком. А что у нас высокое? Высокое у нас – это кораллы. Ну хорошо, хорошо, поговорим о низком. Ты не знаешь, какому придурку пришла в голову мысль сшить нам такую тропическую форму одежды? Это ж форма космических пехотинцев, как справедливо заметил один мой любимый начальник! Она ж не охлаждает, нет. Она нас тут греет. Что это за материал, спрашиваю я тебя в стотысячный раз? Шов-то тройной! Крокодилы не порвут. А материя? Это только чуточку плотнее будет, чем обычный камуфляж! Нет, пора, пора, я считаю, шить для нас тропическую шинель и тропическую шапку-ушанку с дырочками для вентиляции! Как считаешь?

– Балаболка!

– Все, Шура, все! Молчу! Как насобираем целый ящик этого дерьма, так сразу же вам и сообщим. По радио. Где наше радио? Цветок благоуханный! Радист! Якоби! Карл Густав Мария Эльварес Франциско Якоб Якоби! Геша!

– Я! – откликается радист Геша Якоби.

– Как твой сундук?

– Нормально!

– Смотри мне, потомок великого изобретателя! Связь – это прыщ на заднице Военно-морского флота.

– Да все будет нормально.

Причалили к островку. Островок совершенно голый, длинный – в середине большой камень.

Бузык немедленно набрасывается на Санина:

– Это, по-вашему, остров? Это какая-то незначительная тоска в виде полоски суши. А пальмы где? Я вас спрашиваю: где пальмы? Когда меня посылали на эту планету, мне обещали, что остров обязательно будет с пальмами.