Кир Шаманов - Дурные дети Перестройки

Однажды июньским солнечным утром из своего окна я увидел столб чёрного дыма, горело что-то в соседнем дворе на Ланском, где раньше был спортивный магазин. Мгновенно собравшись, через пару минут я уже был там. Воспламенилась трансформаторная будка, и пожарные, по инструкции для тушения объектов под электрическим напряжением, щедро заливали её белоснежной пеной. Собралась свойственная таким мероприятиям толпа зевак, многие дети уже по уши сидели в неожиданном «летнем снегу», весь двор был бел. В толпе я заметил знакомое лицо с овальным шрамом. После приветственных формальностей Дмитрий сразу огорошил меня вопросом:

— Нужна трава? — Трава на тот момент нужна была перманентно и огненно, но хронически не хватало на неё денег, да хули там, денег не было совсем.

— Ну, надо попробовать, посмотреть, — неопределённо ответил я, прощупывая обстановку.

— Пойдём ко мне в гости, попробуем!

Ланское шоссе — квартира хрущёвка-распашонка, в те времена по совместительству с родовым домом Беккеров в ней на цокольном этаже работал советский овощной магазин, и, чтобы попасть в Димину парадную, нужно было пройти по лабиринту пустых бочек из-под солёных огурцов, штабелей ящиков, поддонов или через наваленные кучи некондиционного «товара» — месива гниющей плодово-овощной органики, с копошащимися в ней червями и старухами. Естественно, прямо на всю эту картину выходили три окна Диминой квартиры.

Димина парадная, в которой я потом проводил много времени, ужасала. Вокруг дома как дома, парадные как парадные, и только у Димы постоянно валил пар из подвала, были выбиты почти все окна и вырваны с корнем батареи. Контингент в ней был соответствующий.

Дома тогда никого не было, родители на даче, мы зашли на кухню. В окне видна фура, из которой мясники по дорожке из картонных коробок таскают огромными стальными крюками замороженные свиные, говяжьи, бараньи туши, и тут же на деревянной колоде идёт их разделка, а на скамейке неподалёку уютно бухают алкаши. Прямо на пустом столе Диминой кухни, с падающим на него трогательным солнечным лучиком солнца, стоит гранёный стакан, до краёв наполненный травой, рядом лежит пачка папирос.

Набили, дунули, рассказывает в водевильном стиле, периодически то запевая, то переходя на рэп:

Я говорю ему:

— Это всё понятно, а остальная-то трава где?

— Да везде тут, — говорит Дима и начинает вытаскивать кульки со стаканами из-за книжных полок, колонок и даже из бюста Ленина, величественно взиравшего на наши дискуссии, выскочили два стакана травы.

Набили и покурили ещё, включили Einsturzende Neubauten — Штуцер, как для удобства называл его Дима, весь вечер слушали «Киа! Киа! Киа!». Беккер стоял с косяком на балконе, где в детстве зелёным написал крупно — «KISS», закрасив пикселями квадратики кафельной плитки. Возвышаясь над кишением двора с анклавами ящиков и бочек, в аутентичной майке с символом Олимпиады-80, он представлял себя Сталиным-Брежневым-Черненко-Громыко-Андроповым-Зайковым-Слюньковым-Косыгиным-Горбачевым и другими товарищами на Мавзолее, принимающим парад. Махал рукой композициям из поддонов и ящиков, марширующим под Neubauten как танки; а потные мясники и грузчики, как заводные гладиаторы, разрубали туши и скармливали демону магазина. Я взял на реализацию три стакана.

Начиналось лето.

В течение двух месяцев из Диминой квартиры валил дым, начала вещание наша собственная радиостанция. Мало кто знает, но если обычный магнитофон через звуко-усилитель врубить в радио-розетку, можно вести вещание на радиус два-три километра, чего в многонаселённых кварталах вполне достаточно. Наша станция каждый раз называлась по-новому, но каждый раз мы исправно и много матерились и ставили в основном: «Бликсу», Ника Кейва, Sex Pistols, Dead Kennedis, Ramones , Нину Хаген, каких-то трешеров-сатанистов, из русских авторов «Гражданскую оборону», «Автоматических удовлетворителей», «Ноль». Группу «Мираж», которую постоянно пытался впихнуть Дима, я тогда ещё не понимал, только гораздо позже я стал преклоняться перед их творчеством, дошло. Многие слушали нас и звонили «в студию», в смысле Диме, если узнавали его голос, что было нетрудно. Поступали заказы на всё более извращённую музыку, Freedom, Psiho-TV, Front 242 , постоянно велась открытая пропаганда наркотиков и асоциального поведения. Станция закрылась из-за Диминой паранойи и мании преследования, как-то раз ему показалось, что менты узнали, что мы ведём наркообзоры и открыто рекламируем продажу травы, которую некуда было девать.