Александр Покровский - Система (сборник)

Жара. Тридцать два в Питере. Все может случиться, деду семьдесят пять.

– В службу происшествий на транспорте надо звонить!

Лица напряженные.

– Да жив он, жив! – пытаюсь разрядить обстановку.

Позвонили в службу происшествий – там сказали: «Позвоните позже».

Прошел час, теще плохо, все собираются ехать и успокаивать тещу, потянулись разговоры, мол, смерть не выбирает.

Вдруг звонок. Теща. Голос у нее не лишен презрительных ноток:

– Явился!

– Выпивши?

– Ну!

Жена, перехватывая у меня трубку:

– Папа! Папа! Ты где был?

Некоторое неторопливое молчание на том конце, потом:

– Я был на кладбище.

– Где?

– На кладбище!

– Зачем?

– Я там место себе выбирал.

Дед после работы, пьяный, в жару, съездил черти куда – на Южное кладбище.

Я в это время уже сидел в туалете. Вот я там смеялся!

Катьке тринадцать лет. Некрасивая, нос – пуговка, живые глаза, и смотрит ими на мир, Катька восторженно, будто счастье-то вот оно, ждет ее за каждым поворотом.

У Катьки бабушка, дедушка, мама и брат.

Мама у Катьки уже два раза подшивалась насчет алкоголизма, так что на маму Катька не надеется. Катька сама работает – продает мороженое на улице и считает в уме. Двадцать рублей восемьдесят четыре копейки умножает на что хочешь, а маме Катька звонит: «Мама, не забудь, сегодня последний день. Надо сдать мои старые учебники в школу, и получить новые!»

Звонит Катька с другой работы. Она по накладным отгружает товар. Косметику. Работает она на складе у моей жены. Мороженое ей не дают теперь продавать – очень маленькая.

– Катька! – говорит жена, – Ты сегодня так работала, что я заплачу тебе сто рублей. Ты сегодня заслужила.

Обычно Катьке платят рублей двадцать, но сегодня она просто порхала по складу.

Когда она пришла за зарплатой, то выяснилось, что, по ее подсчетам, она работала уже пять дней и ей положено пятьсот рублей.

– Катька! – говорит жена, – Тебе палец в рот не клади. Твою работу буду оценивать я.

Дома Катьку зовут «Кубышкой» или «Проценщицей». Она дает маме деньги в долг под проценты.

Однажды мама дала ей пять рублей, Катька отправилась к игровым автоматам и сейчас же выиграла там тысячу. На двести рублей купили Катьке брюки – она их давно хотела – остальное отдали в дом на еду.

Катька с мамой живет в Волхове, а бабушка у нее живет в Питере.

– Бабушка! – говорила Катька бабушке по телефону, – Я говно буду есть, только забери меня отсюда.

Вот бабушка Катьку и забрала. Теперь Катька сияет.

Недавно видел Хакамаду по телеку. Нравится мне эта тетка. Хакамада у меня с демократией ассоциируется. Есть Хакамада – есть демократия, умерла Хакамада – умерла демократия. Чихнула Хакамада – демократии нездоровится. А еще демократия может надеть новое платье, съездить в Швейцарию, выйти замуж неединожды, породить кого-нибудь, поменять имидж, прическу.

Мне еще Валерия Новодворская нравится. Наша непримиримость. Вот непримиримость не может выйти замуж, поменять прическу, нарожать детей от разных мужей. Она может только полысеть.

Соседская Машка принесла котенка. Одного единственного. Ей пять лет и родила она впервые.

Теперь всем котенка показывает. Как кто придет, она сейчас же его тащит.

И к нам домой она его приволокла.

Только она не знает за что тащить и тащит за лапу, а котенок пищит, тогда она разжимает зубы, и он на землю шлепается.

– Дурочка, – говорю я ей, – его же за шкирку надо брать и лапы широко расставлять, чтоб он между ними болтался. Смотри как.

Я ей показываю, она внимательно смотрит.

У меня большой опыт. Моя собственная кошка Белка два раза рожала, и оба раза я ее котят даже учил как надо на горшок ходить. Сама Белка понятия об этом не имела.

Я вставал в семь утра, а эти рожи в это время вылезали из коробки, плюхались на пол и начинали кружить.

Тогда я хватал первого и сажал в кювету – он сейчас же там писал. Первого вон – сажаю второго.

И так всю ватагу. Все шесть штук.

А потом они начинали стаей бегать. Топали на всю комнату – тадах-тадах-тадах!

– Стой! Куда! – у дверей кухни вся эта банда остановилась и стоит как вкопанная. На кухню им нельзя. Они уже знают.

– Назад! – все вдруг поворачивают и улепетывают.

А одна маленькая самочка все время бежала и рычала на бегу – ры-ры-ры!

Однажды один котенок влез между шкафом и плинтусом, застрял и начал орать. Белка бегала и звала на помощь. Я немного отодвинул шкаф и тогда только ухватил его за хвост.