— Когда мы вместе путешествуем, то все обстоит хорошо. Правда, и тогда бывают моменты, когда мне приходится приложить максимум усилий, чтобы сдержаться. Помнишь, мы сегодня днем полчаса плелись по шоссе за трактором, который мог бы нас пропустить, но не захотел? Или вчера, когда нам не разрешили сесть за один из свободных столиков, потому что официант обслуживал только те столы, за которыми уже кто-то сидел? Или когда ты сегодня утром три раза открывала и закрывала дорожную сумку, потому что что-то в ней забыла? Эти ситуации сводят меня с ума, я устаю до изнеможения, подавляя в себе агрессивное чувство.
Я взял ее за руку.
— Такое со мной творится с тех пор, как я узнал о своем отце. Словно та злость, которая не может выплеснуться на него, ищет других выходов. Я знаю, что тебе частенько трудно со мной, и мне, право, очень жаль. И дело не только в моем отце. С тех пор как я узнал, что дело с ним обстоит совсем криво, мне стало ясно, что и вообще все обстоит криво. Из-за этого я так сильно расстроился, когда не удалось договориться с издательством. Ведь это был шанс начать заново, вырваться из прежней жизни. Я бы наконец начал жить с полной самоотдачей, рискнул бы ради чего-то важного. Мне представляется, что я все время только и делал, что отступал, или, по крайней мере, всегда был наготове отступить при малейших признаках противостояния.
Я сел на постели. Луна заливала светом комнату, и я видел лицо Барбары, обращенное ко мне. Оно ярко светилось.
— Самое лучшее из того, что я совершил в своей жизни, было, когда я заговорил с тобой после нашей встречи в самолете. И возможно, уехать от тебя в Америку будет самой большой глупостью, какую только я могу сделать. Однако я должен поехать. До первого сентября я должен уволиться из издательства, лететь в Нью-Йорк и разыскать там своего отца. Я должен встретиться с ним лицом к лицу и поговорить начистоту — не дать ему просто-напросто отвязаться от меня после первых же слов. Я представлюсь исследователем из Берлинского университета, скажу, что занимаюсь какими-то там проблемами и что для меня будет большой честью и удачей, если он разрешит мне присутствовать на его лекциях и семинарах. Что будет дальше, посмотрим.
— Ты хочешь, чтобы я осталась здесь и ждала тебя?
— Поедем со мной, Барбара, увольняйся, и поедем со мной.
— Ты же знаешь, что я не могу.
Она тоже села в постели.
— Мне будет не хватать того, как я каждый день жду не дождусь того часа, когда можно будет вернуться домой и радоваться домашнему уюту. Ты пробудил во мне это желание и обещал, что с тобой оно исполнится. Разве ты не обещал мне с самого начала?
— Прости, Барбара. Я снова вернусь.
— Я больше не хочу ждать своего мужа. Мне слишком долго пришлось ждать.
— Я постараюсь побыстрее вернуться.
Она покачала головой. Потом заплакала. И все же она позволила обнять себя. Если бы я умел плакать, я заплакал бы вместе с ней.
В Нью-Йорке моросил мелкий дождь. Дворники размазывали дождевую пленку по ветровому стеклу желтого такси, а на боковых окнах капельки плотно прилипали друг к другу. Время от времени поток воздуха сбивал одну из капель, и она быстро двигалась, оставляя за собой след, растворяясь в нем или сливаясь с другой каплей. Водители ехали с включенными фарами, в потоках воды и в каплях дождя преломлялись отблески света. Дождь усилился. Города из машины было не видно. Правда, когда мы ехали по мосту, я разглядел сверкающее здание, возвышающееся на фоне вечернего неба, темного от дождевых туч.
Барбара по телефону забронировала мне недорогой номер в гостинице на Риверсайд-драйв, и, хотя она мне сказала, что окно номера выходит во двор, я мысленно представлял себе, что окно будет с видом на реку, пока не оказался в номере и не увидел, что за окном стена дома, расположенного в нескольких метрах. Я распаковал чемодан и разложил вещи. В Германии было уже за полночь, я очень устал, но спать не хотелось. Я пошел к университету. Дождь прекратился. По тротуарам двигались толпы народа, словно люди пытались наверстать время, которое потратили, дожидаясь, когда закончится дождь. И на ступенях университета толпились люди; студенты и преподаватели входили в здание или выходили на улицу, на ступенях кто-то раздавал рекламные листовки, кто-то продавал зонтики. В университетском кампусе было темно и тихо; здания, окружавшие кампус, отгораживали его от уличного шума, на газонах было пусто, несколько человек шли по дорожкам или поднимались по широким, низким ступеням, которые вели к зданию с куполом и колоннами. Я рассматривал в свете фонарей каждого, кто попадался мне навстречу. Не он ли это?
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу