Михаил Антонов - Шесть историй о любви

До автобуса в Беловку было еще два часа. Они почему-то решили не ждать эти два часа, а пойти пешком, напрямки. Благо, погода была хорошая.

В деревню, пройдя десять километров, они пришли на три минуты раньше автобуса. Сэкономили по тридцать копеек.

Если бы бурлаковская авантюра с Черным морем удалась, то двадцать второго сентября он бы вернулся домой, в Челябинск. Но, в этот самый день, он проснулся в Беловке и предавался размышлениям:

"Сегодня воскресенье- рабочий день. В уборочную все дни рабочие и выходного у меня нет уже три недели. В принципе, зачем мне здесь выходной? Что тут делать в выходной? Лежать на кровати и тупо глядеть в потолок?

Может, наоборот, начать работать в две смены? Что-то заработать? Но тут не так много осталось, еще пять-десять дней и уборочная закончится. А вообще-то, сегодня выборы в какие-то советы!"

Тут он стал прикидывать, когда Алена пойдет на выборы. Ему очень хотелось ее увидеть. Надо же было узнать, как она отнеслась к его записке.

"Вряд ли она пойдет с утра. Наверное, часов в одиннадцать.

Когда с подругами соберется."

Думая об Алене, он неожиданно вспомнил двух собачек.

"Интересно,"- думал Михаил.-"Они, как бы в кавычки взяли мой роман с Аленой. Две беленькие в день приезда открывали его, а черненькие в тот памятный вечер как бы закрывали. Самое любопытное, что они не лаяли, как все подобные шавки, а бежали молча. Да и потом этих псин я ни разу больше не видел… Мистика какая-то."

Ближе к одиннадцати он предложил парням прогуляться до клуба и поглядеть выборы по-сельски. Причин своего интереса к этому мероприятию он не объяснил. Парням тоже наскучило пролеживать кровати и они составили ему компанию.

Возле клуба они наткнулись на колхозного парторга, который предложил им принять участие в выборах нерушимого блока коммунистов и беспартийных. На что ему парни дали понять, что голосовать не хотят. В конце концов, не для того ведь они уехали за двести верст от своих избирательных пунктов, чтобы сходить на другие. У них так редко бывала возможность уклонится от почетного и обязательного в те времена права выбора, что грех было этой возможностью не воспользоваться.

Мишенька рассчитал время правильно. Он стоял на обочине местного Бродвея, а Алена шла с двумя подругами к клубу. Сердце напряженно стучало: подействовала его записка или нет? Подойдет или пройдет мимо?

Она улыбнулась, отошла от подруг и сказала: "Приветик! Как наши делишки?"

У него отлегло от сердца. Он что-то ответил и перешел в словесную атаку. Он осыпал ее необидными упреками, просьбами, вопросами, на многие из которых не ждал даже ответа.

Алена на его вопросы дала понять, что продолжения не будет.

Что ж, не будет, так не будет, вроде как согласился он. Но он услышал, что его записка произвела нужное впечатление и, между прочим, заметил, что если бы у него была возможность писать ей письма, они бы ей еще больше понравились. Аленушка согласилась получать от него письма.

Он решил, что ждать своего отъезда в Челябинск долго, и написал первое письмо на следующее же утро всего за двадцать минут.

Но на качестве письма скорость не сказалась. Слишком много он думал об Алене в последнее время, слишком много у него на душе наболело. Так что это было полновесное, высокохудожественное любовное послание. Оно было полно страстей, комплиментов, сладостных воспоминаний.

Михаил собирался отдать ей его в последний день, перед самым отъездом. Но пришлось раньше. Причиной тому была вторая размолвка. Они встретились в тот день, когда у Алены было плохое настроение. Он проводил ее до дому и возле своей калитки она наговорила ему неубедительной ерунды. Загадочно промолчала, когда надо было дать ответ. И Мишенька, почувствовал, что терпеть это – значит не уважать себя. Он дал понять, что встреч больше искать не будет и демонстративно опустил свое письмо в ее почтовый ящик, хотя она стояла рядом, и до нее можно было дотронуться рукой.

Больше его ничего здесь не удерживало. Мимо детского сада он теперь проходил спокойно. Здоровался, если его замечали. Молчал, если не видели. С Танюшей и Галочкой дружил и разговаривал. Но ни к каким результатам уже не стремился.

Командировка кончалась. День отъезда подошел в горячке споров с руководством колхоза, которое не спешило расставаться с почти бесплатной рабочей силой. Все-таки связисты на своем настояли. С трудом, со скрипом собраны все подписи на обходном.