Ядвига Войцеховская - Крестики-Нолики

Для начала Берц стала сосредоточенно шарить по карманам, точно у неё в жизни не оставалось более важного занятия. Думаю, в этом была вся фишка — дать мне время обосраться, передумать всё, что можно, просчитать пару попыток свалить в окно и только потом приступить к делу, да и то — ПРЯМО к делу.

— Девочек любишь? — спросила Берц.

— Ага, — я сглотнула и подумала, что у неё в мозгах явно не хватает винтика. Или шпунтика, раз первое, что она спрашивает, это то, кого я там люблю. Тут уже я собиралась добавить, что ко всему прочему я просто обожаю карманные вибраторы серии "сделай сам", как она продолжила:

— Или мальчиков?

— Девочек, — я решила, что теперь уж пан или пропал. — Тупых, как пробка. Но красивых.

Она посмотрела на меня строго — строже просто некуда, и мне сразу захотелось сообщить, что я собираюсь спать в казарме голой, зато регулярно ходить к мессе.

— Ба-а-абу… заведи себе, — томно сказала она, первую "а" растянув так, словно это была жвачка. — Иначе рехнёшься — от крови.

Я чуть не подавилась.

— От чего? — эх, мало меня учили, как надо разговаривать с теми, кто заведомо круче — ну, да я не удержалась: уж больно странным мне показалось то, как она связывает вопросы секса — и то, чем мне, по намёкам господина Шэдоу, теперь придётся заниматься.

Это он был тем солидным мужчиной, который нежно и ласково развёл меня на непыльную работёнку — и плотно подсадил на энные суммы наличными. Когда я видела господина Шэдоу, мне всякий раз хотелось первым делом ткнуть его в живот и сказать "Уууу" — правда, не думаю, что он был бы от этого в восторге. Не пристрой он меня вовремя к делу, я в итоге оказалась бы на мели или в тюрьме. А при таком раскладе я была при деньгах, при работе — и при куче позитивных эмоций.

Берц посмотрела на меня так, словно я только что сплясала канкан, аккомпанируя себе на губной гармошке. Мне показалось, что прямо сейчас она возьмёт откуда-нибудь здоровенную дубину, да и треснет меня ею промеж глаз за такое нахальство.

Нет, я была, конечно, кем-то вроде помоечного котёнка, которого подобрали на улице и притащили жить в богатый дом — но даже я соображала, что могу запросто наполучать по голове, если не буду фильтровать базар.

— Извините, госпожа лейтенант Берц, — поправилась я. — Думаю, нет проблем. Главное, чтоб неподалёку продавались батарейки. Тут всё очень просто: нужны совершенно новые батарейки, электрическая зубная щётка, запирающийся сортир и пятнадцать минут времени…

Я несла полную чушь, параллельно соображая, что будет дальше. Мне давно отстрелили бы за это башку, если бы я не умела нести её с совершенно особенным выражением лица. Собеседник стряхивал с ушей лапшу, а я выходила сухой из воды.

Берц задумчиво затянулась, бросила окурок под ноги — и неуловимым движением её рука скользнула куда-то по направлению к кобуре. Я уж хотела было зажмуриться и приготовилась получить если не пулю в лобешник, то промеж глаз рукоятью ствола, — как увидела, что она еле сдерживается, чтоб не заржать.

Хелена Берц была позитивной до кончика мизинца. Позитив пёр из неё вёдрами — даже тогда, когда от него тошнило. Мы все со временем становились настолько позитивными, что, кажется, даже свежеизготовленные нами трупы излучали уверенность в завтрашнем дне.

— Хотя нет, — сказала она, — ты не рехнёшься, — и она стала хохотать, будто я рассказала ей анекдот.

Это точно. Если мне захочется, я займусь сексом с бутылкой пива Миллер, с Миллером с этикетки от этой бутылки или вообще с пивным глюком. Вопрос в том, что пока что мне не хочется.

— Лейтенанта отставить, — добавила она, и я поняла, что к ней надо обращаться просто "госпожа Берц".

После этого в дверях нарисовались два субъекта — с такими рожами, что я снова подумала, что хорошо бы выломиться в закрытое окно даже несмотря на двойные стёкла, — но это оказался всего-навсего особый отдел со своей машинкой и шлангами, по которым переливалось какое-то дерьмо мерзкого цвета, словно они только что чистили засорившийся сортир. То ли они были глухие, то ли придуривались — но, как я ни извращалась, толку было мало. Итогом встречи стала татуировка на левом запястье, где был штрих-код и цифры 6661971.

— Ну, что, Ковальчик? — сказала Берц, хлопая меня по плечу и выбивая из моей тушки остатки гражданской пыли. — Добро пожаловать в ад!

Через пару дней жизнь пошла как по накатанной. Подъём, холодный сортир, брызги ледяной воды в качестве утреннего прикола — на затравку. Кто-нибудь гулко шлёпает мокрой рукой пониже спины, и звук этот раздаётся, кажется, на весь этаж. Вечером отбой. Гаснет свет, кто-то ещё минут пять бубнит себе под нос молитву, но потом и они затыкаются — и снова только полосы света на потолке. Посередине возникали какие-нибудь марш-броски с полной выкладкой, ещё было много всякого оружия, хотя в этом я волокла и раньше. Не помню, чтобы что-то вызвало у меня какие-нибудь особые затруднения. Ясен пень, что не в один день учишься всему сразу — так и что ж с того?