Шань Са - Императрица

Тело мое охватил пожар. И я погрузилась в сладострастие терзаемой врагами Янь. Ноготь за ногтем, от больших пальцев до корней волос она грызла и щекотала мою плоть, забиралась под кожу. А я пила ее, как молоко.

Прелестнейшая Супруга жила вне нашего царства, в одном из дворцов Срединного двора, окруженных лиловыми стенами. Лишь кроны столетних акаций и кипарисов возвышались над ними. Ничтожной Одаренной вход в ее сады был заказан. Для Прелестнейшей Супруги ткачихи-девственницы вплетали в ткань цвета закатных облаков, а дворцовые швеи кроили легчайшие одеяния. Вышивальщицы, вдев в алмазную иглу солнечный луч, сплетали волшебные узоры. Прелестнейшая Супруга купалась в воде с благовониями, выцеженными из лунного света, пила дыхание звезд. Столь утонченная и легкая, как облако, богиня не могла вкушать грубую земную пищу. Пчелы сами предлагали ей мед, фрукты умирали от, желания растаять у нее на языке. Испытывая жажду, она касалась губами утренней росы, снятой с лепестков кувшинок. Если она улыбалась, цветы бледнели от зависти, а листья падали с деревьев, чтобы поцеловать носки ее туфелек.

Прелестнейшая Супруга пообещала заняться моим образованием. Она особа знатная и очень далека от меня, но я, сама не зная почему, поверила ее словам. Янь была настоящим, посланным мне в утешение, чтобы я излечилась от былых скорбей. Ее затуманенный взгляд и безразличный голос сумеют охладить раскаленную жаровню моего бытия. Она станет для меня заступницей, шелковой ширмой, расписанной сказочными видами, способными отвлечь меня от мыслей о смерти и нищете. Прелестнейшая Супруга научит меня быть женственной, а я на коленях принесу ей в дар свою гордость.

Нетерпеливая жажда увидеть ее вновь и в самом деле вытеснила из сердца иные страдания. Но, избавившись от душевного траура, я стала рабыней новой муки. Мне было неведомо, что оставаться напряженной, как вскинутый для выстрела лук, испытывать ненасытный душевный жар, корчиться от смутных желаний и судорог и животе — значит, просто влюбиться.

Меня начали интересовать одеяния девушек. По утрам я гляделась в зеркало, представляя, что меня видит она, и слыша ее голос. «Нравлюсь ли я вам такой?» — шептало мое сердце. А вечером я ложилась спать вместе с ней, в ее объятиях, омываемая потоком ее волос.

Во внутреннем «Дворце Просвещения» я листала книги, пытаясь установить причину своей болезни. Но древние мудрецы рассуждали лишь о добродетели, послушании и бессмертии. Тщетно искала я подобные случаи и в «Исторических записках». Сочинения классиков в нашем огромном хранилище изобиловали сухими доводами, суровыми размышлениями о вечном и назиданиями. Создавая нашу цивилизацию, предки осудили такие чувства, как привязанность и нежность, а потому просто вычеркнули их. К счастью, поэты свободно путешествуют во времени, они-то и омыли мое сердце незамутненной родниковой водой. В возвышенных стихах, посвященных богиням гор и духам источников, я находила отзвуки своего безнадежного поклонения.

Пуская стрелу, я надеялась ослепить ее силой и ловкостью. Мне хотелось подарить ей всех объезженных мной лошадей. Императорский указ повелевал создать команду для игры в поло. Я бросилась записываться, уповая, что когда-нибудь, глядя на игру из императорской беседки, она, быть может, мне улыбнется. Отныне я закутывалась в одиночество, как в бархатный плащ, чтобы посвятить себя ей одной. Я рассказывала ей о своем детстве, задавала тысячи вопросов. Воображаемые ответы помогали мне чувствовать себя менее одинокой и несчастной. Мне было необходимо ее увидеть. Мой внутренний голос не мог ошибаться. Мы обязательно встретимся! Моя родственница Прелестнейшая Супруга оставалась незримой, как воздух. Воспоминание о ней стало походить на старинную песню: мотив все еще преследовал меня, однако ноты мало-помалу стирались из памяти. Весна подошла к концу. Ветер срывал с вишневых деревьев розовые и бледно-сиреневые слезы. Она так никого и не послала за мной. Образ ее с каждым днем все больше затуманивался и бледнел. Белоснежное лицо превратилось в размытую тень, но я все еще цеплялась за нее, чтобы дышать, жить, бежать от Бокового дворца с его толпами женщин.

Проходили дни. Я обратила свое чрево в глубокий сосуд, куда капля за каплей сочилось это новое страдание. Кожа моя стала тоньше, волосы — чернее, а бедра округлились. Груди натягивали куртку, и на меня начали обращать внимание. Все больше женщин ухаживали за мной, но ни одна не сумела вызвать трепет в моем сердце, и я холодно отвергала их дружбу. Как можно плениться летающим повсюду светлячком, если я обещана ей, неподвижной и ослепительной звезде?