Энтони Бёрджес - Мед для медведей

– Не понимаю, что вы хотите…

– Помочь, – улыбнулся Мэдокс, – только помочь. Так что вы еще знаете об Опискине?

– Я немедленно иду к консулу, – сказал Пол, принимая вертикальное положение. – Именно туда следовало отправиться сразу. Прощайте, я ухожу, и спасибо за… ничего. – Он наклонился и начал аккуратно разглаживать помявшиеся брюки.

– Вы идете к Доку, – сказал Мэдокс, произнося слово «Док» так, что оно звучало с большой буквы «Д», – только не немедленно, а через несколько минут. Сейчас Док еще в постели. Ночь была слишком напряженной. Док помогает людям, а это зачастую является тяжелой работой, как вы, несомненно, знаете, а может быть, и не знаете. Док вам обрадуется, я в этом уверен. Подождите, пожалуйста, здесь. Всего пять минут. После чего вы сможете предстать пред светлые очи Дока. А пока угощайтесь. – Мэдокс сделал рукой приглашающий жест и открыл дверцу бара, за которой стояли сверкающие чистотой стаканы и многочисленные бутылки. – Льда нет, но, если бы мы имели все, что хотели, было бы скучно. Не стесняйтесь, травитесь на здоровье. Я вернусь через пять минут. Опискин, – сказал Мэдокс и покинул комнату.

Пол не нашел в себе сил отказаться от дармовой выпивки. Он налил себе почти полный стакан виски и принялся мерить шагами комнату, чувствуя полную неспособность думать о чем-то серьезном. Перед его мысленным взором снова замелькали карты. Этакий оригинальный пасьянс. Здесь мистер Хасси в образе королевы, а там – валета, у каждого в руках антикварные вещицы. А вот мистер Хасси склоняется в изящном поклоне перед своим антикварным магазином. Только абсолютно пустым, пустым, пустым. Боже правый! А вот и джокер с удивительно знакомым лицом… Пусть она идет своей дорогой, друг мой. Мне она никогда не нравилась. Надеюсь, она будет счастлива. Но однажды ночью она проснется, испытывая мучительную боль, причем вовсе не оттого, что приближаются критические дни. Она будет испытывать угрызения совести. И обязательно захочет вернуться. Вот тогда ее будет подстерегать пренеприятнейшая неожиданность. «Он уехал, уехал, милая леди, и никто не знает куда. Он продал свой магазин и отбыл в неизвестном направлении. И никому не оставил адреса. Говорят, куда-то за границу. Его сердце было разбито, и он отправился искать место, где сможет начать новую жизнь…»

Разбито? Это еще мягко сказано. Полу не очень понравилось виски безо льда. Он поставил стакан и сделал большой глоток из бутылки, имеющей причудливую форму и многообещающее название: «Старуха Смерть». У него сильно дрожали руки, но он не обратил на это особого внимания. От напряжения еще и не такое бывает. Бутылки мелодично звенели, ударяясь друг о друга. Похоже на колокола Опискина.

Вернулся довольный Мэдокс.

– Я все устроил, – сообщил он. – Док примет вас немедленно. С Доком можно повидаться и в таком виде, – сказал он, окинув Пола критическим взглядом, – а к вечеру вы придете в норму. Вам необходимо только как следует отдохнуть. Вы у нас еще будете героем.

– Мне нужна всего лишь небольшая сумма взаймы, – устало повторил Пол, – больше ничего.

Мэдокс твердой рукой подтолкнул его к выходу. Очень старенькая бабушка медленно подметала длинный, похожий на пенал коридор. Для этой операции она использовала большую уличную метлу. Комната, в которую они направлялись, оказалась совсем рядом. Чуть дальше находился стол дежурной по этажу, на котором Пол успел разглядеть несколько семейных фотографий в простых рамках. Мэдокс негромко постучал в массивную, дубовую и очень уж империалистическую дверь. Знакомый голос пропел разрешение войти. Что они и сделали.

– Как же, как же, я прекрасно помню это лицо. Конечно, это же наш друг – турист. Ну, не совсем турист… Точнее, совсем не турист, не правда ли? Что ж, правда – весьма дорогой товар. Он не в ходу между незнакомцами. Но теперь мы вроде бы уже познакомились, можно и открыть некоторые карты.

Странное существо, с которым Пол имел удовольствие познакомиться на судне, восседало на кровати, облаченное в изысканную парчовую блузу. Кровать была не лучше, чем та, что стояла в комнате Мэдокса, только ее изголовье было украшено выпуклым и позолоченным изображением херувима, выполненным в стиле рококо, а изящное кружевное покрывало придавало ей некоторое сходство с алтарем. На столике рядом с кроватью стоял поднос с завтраком. На полу лежала газета, оказавшаяся сегодняшним номером «Таймс», причем она была аккуратно сложенной и неизмятой, словно ее только что доставили. Пол знал совершенно точно, что это невозможно, и призадумался, стоит ли верить собственным глазам. Его (или ее) артритные пальцы сжимали небольшую книжонку, которая вполне могла сойти за молитвенник, но оказалась унесенным Мэдоксом паспортом. Пол не мог отвести взгляд от величественной, гордо посаженной головы с пышной гривой седых волос, полностью лишенной каких бы то ни было признаков пола. Этакий апокалипсический орел-ястреб-лев.