Жеральд Мессадье - А если это был Он?

Кардинал сглотнул слюну.

— Ты воплощен?

— Я всегда был воплощен, не лови меня в богословские силки, — ответил Эмманюэль, улыбаясь, — Здесь я в теле славы. Ты ведь знаешь, что такое «тело славы»? [36] Основой для этого богословского понятия стали слова апостола Павла (Флп. 3:20–21): «Наше же жительство — на небесах, откуда мы ожидаем и Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа, который уничиженное тело наше преобразит так, что оно будет сообразно славному телу Его…» Т. е. смертное и тленное тело праведных станет бессмертным и нетленным, преображенным, подобно телу Христа после Воскресения, «эфирным», «божественным», «духовным», но при этом обладающим и некоторыми материальными свойствами.

Менье кивнул.

— Но… как ты можешь нам это доказать?

— Какие доказательства вам нужны, скудоумцы? Следы от гвоздей?

Он вытянул руки, и кардинал-архиепископ ясно увидел шрамы на запястьях. Он тут же вспомнил об одном конфиденциальном отчете, поступившем в папскую канцелярию, где упоминалось о подобных же шрамах на запястьях мусульманского проповедника в Пакистане. Неужели это тот же человек? Прелат попытался взять запястье в руки, но оно прошло у него сквозь пальцы. Он хрипло вскрикнул и отшатнулся.

Министр внутренних дел и префект тоже наклонились, чтобы взглянуть на рубцы поближе, и стукнулись головами.

— Но ведь шрамы на запястьях? — удивился Менье.

— Разумеется, Жан-Игнас, потому что туда и вбивали гвозди. Ладони разорвались бы под тяжестью тела. Неужели ты так мало знаешь о моей казни? Хочешь взглянуть на мои ступни?

Не дожидаясь ответа, Эмманюэль расшнуровал свои кеды, потом снял носки, и каждый увидел следы крестных гвоздей.

Менье снова перекрестился. Министр провел рукой по лицу. У бригадира и полицейских в глазах стояли слезы.

— Почему ты так смотришь на меня, Жан-Игнас? Думаешь, не дьявольская ли это уловка, верно?

Эмманюэль встал.

— Но ведь как раз тебя надо спросить об этом! — воскликнул он, внезапно изменив тон. — Разве не ты написал после моего первого появления на телевидении, что уже элементарное христианское благочестие отказывается признать вашего Спасителя в том насмешнике, каким я был, по твоему мнению? А что ты думал? Что я появлюсь в хитоне, плаще и сандалиях, как две тысячи лет назад? Неужели эти картинки, которые вы называете благочестивыми, это все, что ты знаешь об Иисусе? Не ты ли заявил, что я в лучшем случае всего лишь шарлатан и агент темных политических сил? Не ты ли, Жан-Игнас?

Он тяжело дышал от гнева. Кардинал-архиепископ был бледен так, что сам казался призраком. Он попятился и чуть не упал на руки бригадира.

— И, дескать, нельзя исключать, что я приспешник самого лукавого? Не твои ли это слова? — гремел Эмманюэль.

Прелат рухнул, схватившись за сердце.

Остальные стояли, пораженные ужасом.

— Нет, Жан-Игнас, — продолжал Эмманюэль, — твой час еще не пробил. Но скажи мне, разве не ты также отправился к Папе и посоветовал ему выступить против меня? Призвать верующих остерегаться меня?

Кардинал корчился от ужаса. Он упал ниц, в слезах, лицом к земле.

— Прости… — рыдал он. — Я не мог знать…

Бригадир приподнял кардинала. Один из полицейских пошел за стаканом воды.

Эмманюэль снова сел и посмотрел на министра с префектом.

— Вы двое хотя бы не притязаете на то, что являетесь моими представителями!

— Но чего вы хотите? — спросил министр, пытавшийся совладать со смятением, в которое поверг его этот громогласный призрак. — Чтобы мы, по крайней мере, знали, что можем вам дать.

Кардинал по-прежнему сидел на полу. Каждый мог любоваться его пурпурными чулками.

— Я как раз объяснял это префекту, когда был прерван твоим приходом, — сказал Эмманюэль, «тыкая» министру. — Вы все на этой земле катитесь к неописуемой катастрофе. Обезумевший от гордыни, кичащийся своим технологическим и военным могуществом Запад готов вступить в войну с исламским миром. Вы сталкиваете между собой два имени Божьих — это гнусное святотатство. Но поскольку свои души вы потеряли, то ставите под угрозу весь род человеческий.

Он поднял руку.

— Горе вам! — воскликнул он. — Горе вам в тот день, когда решите, что ваше оружие даст вам победу над вашими братьями! Это будет вашей погибелью! Господь раздавит все змеиные яйца, которые вы посеяли на путях своих!

Министр лихорадочно пытался соотнести эти пророчества с тем, что он знал о международном и политическом положении.