Чимаманда Адичи - Половина желтого солнца

– Хозяина нет дома… Но он скоро придет.

– Я его дождусь и буду просить, чтобы он отпустил тебя на один день.

Тетушка прошла следом за Угву на кухню и стала смотреть, как он режет ямс, сначала ломтиками, потом кубиками. Работал он быстро, лихорадочно. В окно бил солнечный свет, не по-вечернему яркий, зловещий.

– Папа здоров?

– Здоров.

Лицо у тетушки было каменное, голос тусклый, как у тех, кто держит в себе дурные вести. Наверняка она что-то скрывает. Может быть, мама и вправду умерла; может, они с отцом оба умерли нынче утром. Угву продолжал работать в тяжелом молчании, пока не вернулся Хозяин. Белый теннисный костюм прилип к спине. Он был один. Жаль, что Оланна не пришла, – было бы легче говорить с Хозяином, глядя ей в лицо.

– Здравствуйте, сэр.

– Здравствуй, друг мой. – Хозяин положил на кухонный стол ракетку. – Воды, пожалуйста. Я проиграл все матчи.

Стакан воды со льдом уже стоял наготове на блюдце.

– Добрый вечер, сэр, – поздоровалась тетушка.

– Добрый вечер, – проговорил Хозяин слегка растерянно, будто не узнав ее. – A-а. Как поживаете?

Не дав тетушке раскрыть рта, Угву сказал:

– Моя мама больна, сэр. Пожалуйста, сэр, можно я к ней съезжу, всего на денек?

– Что?

Угву повторил свою просьбу. Хозяин перевел взгляд с него на кастрюлю на плите.

– Ты уже все приготовил?

– Нет, сэр, осталось чуть-чуть, я успею до отъезда. Накрою на стол, все принесу.

Хозяин обратился к тетушке:

– Gini me? [45] Что с ней?

– Сэр?..

– Вы что, глухая? – Хозяин показал на свое ухо.

– У нее жжет в груди, сэр, огнем горит.

– Жжет в груди? – Хозяин хмыкнул. Допив воду, он обратился к Угву по-английски: – Надевай рубашку и садись в машину. До твоего поселка рукой подать, успеем вернуться.

– Что, сэр?

– Одевайся и садись в машину! – Хозяин что-то нацарапал на листке и оставил на столе. – Мы привезем твою маму сюда, пусть доктор Патель ее осмотрит.

Угву шел к машине с тетушкой и Хозяином, и ему казалось, он вот-вот рассыплется. Руки-ноги стали как ручки метелок, что с легкостью ломает северный ветер харматан. Почти всю дорогу ехали молча. Когда проезжали поля с рядами кукурузы и маниоки, ровными, будто аккуратно заплетенные косички, Хозяин сказал:

– Видишь? Вот о чем должно заботиться правительство. Если мы освоим технологии орошения, то накормим страну и преодолеем колониальную зависимость от импорта.

– Да, сэр.

– А эти неучи в правительстве знай себе врут да воруют. Несколько моих студентов сегодня утром уехали в Лагос на демонстрацию.

– Да, сэр, – повторил Угву. – А что за демонстрация, сэр?

– Из-за итогов переписи, – объяснил Хозяин. – С переписью полнейшая неразбериха, цифры подтасовали. Вряд ли Балева что-то предпримет, он заодно с мошенниками. Но молчать нельзя!

– Да, сэр.

– Вынеси мамины вещи, и поживей, – велел Хозяин. – У меня вечером гости из Ибадана.

– Да, сэр! – в один голос ответили Угву и тетушка.

Угву вылез из машины и остался ждать. Тетушка кинулась в хижину, откуда вскоре вышел отец – поникший, с красными глазами. Он рухнул на колени прямо в грязь и обнял ноги Хозяина.

– Спасибо, сэр. Спасибо, сэр. Да воздастся вам добром за добро.

Хозяин отступил на шаг, и отец, покачнувшись, едва не упал плашмя.

– Встаньте! Ките! – велел Хозяин.

Из хижины вышла Чиоке.

– Это моя младшая жена, сэр, – сказал отец, поднимаясь.

– Спасибо, сэр. Deje! [46] – Чиоке сбегала в хижину, вынесла небольшой ананас и вложила Хозяину в руку.

– Не надо, не надо. – Хозяин мягко оттолкнул ананас. – Здешние ананасы слишком кислые, от них во рту горит.

Вокруг машины сгрудились деревенские ребятишки, заглядывали внутрь, проводили дрожащими от восторга пальцами по синему корпусу. Угву всех разогнал. Была бы дома Анулика, они вместе зашли бы к маме. А еще лучше, чтобы заглянула Ннесиначи, взяла его за руку и сказала бы, что мамина болезнь совсем не опасна, а потом повела бы его в рощицу у источника, развязала покрывало и предложила ему свою грудь, взяв ее в ладони и слегка приподняв. Детвора громко галдела. Рядом стояли, скрестив руки, несколько женщин и переговаривались вполголоса. Отец без конца предлагал Хозяину то пальмового вина, то присесть, то попить, а Хозяин отмахивался: нет, нет, нет. Угву хотелось, чтобы отец замолчал. Он подошел к хижине и заглянул в приоткрытую дверь. В полумраке глаза его встретились с глазами матери. Она будто высохла, сжалась.

– Угву, – вымолвила она. – Нно, проходи.