Чимаманда Адичи - Половина желтого солнца

– Почему вы до сих пор не сменили биафрийские номера? Сочувствуете разгромленным мятежникам? – Говорил он преувеличенно громко, театрально, словно красовался в роли тирана. Позади него кто-то из солдат покрикивал на рабочих. В кустах лежал труп мужчины.

– Сменим, когда доберемся до Нсукки, – объяснил Оденигбо.

– До Нсукки? – Офицер выпрямился и загоготал. – A-а, университет Нсукки! Так это вы, очкарики, подбили Оджукву на мятеж!

Оденигбо молчал, глядя перед собой. Офицер рванул дверь машины:

– Оуа! [99] Ну-ка вылезайте да потаскайте нам доски! Посмотрим, какая от вас польза единой Нигерии.

Оденигбо взглянул на него:

– Это еще зачем?

– Смеешь вопросы задавать? Говорю, вылезай – значит, вылезай!

Стоявший позади офицера солдат взвел курок.

– Это шутка, – пробормотал Оденигбо. – O-na egwu-egwu [100].

– Выходи! – приказал офицер.

Оланна открыла дверь:

– Оденигбо, Угву, выходите. Малышка, посиди в машине.

Первым вылез Оденигбо, и офицер ударил его по лицу, так неожиданно и сильно, что Оденигбо отлетел к машине. Малышка заплакала.

– Скажите спасибо, что мы вас всех не перебили! Берите по две доски и несите, живо!

– Пусть моя жена останется с дочкой, – попросил Оденигбо.

Вторая пощечина вышла не такой хлесткой, как первая. Оланна старалась не смотреть на Оденигбо, она сосредоточила взгляд на одном из рабочих, тащившем цементный блок, на его худой голой спине в бисеринках пота. Оланна подошла к штабелю досок и взяла две. Покачнувшись под их весом – доски оказались тяжелее, чем выглядели, – Оланна выпрямилась и зашагала в сторону дома. Когда она вернулась, с нее градом лил пот. Всю дорогу за ней следил один из солдат, раздевая взглядом. Пока она несла вторую пару досок, солдат поджидал ее внизу возле штабеля.

Оланна, глянув на него, крикнула:

– Господин офицер!

Офицер как раз пропустил очередную машину. Он обернулся:

– В чем дело?

– Скажите ему, пусть только попробует тронуть меня! – крикнула Оланна.

Угву стоял за ее спиной, и Оланна услышала его резкий выдох, почувствовала его страх. Но офицер засмеялся, изумленный и восхищенный ее смелостью.

– Никто вас не тронет, – заверил он. – У моих ребят дисциплина на высоте. Не то что в вашей так называемой армии, в этой разбойничьей шайке!

Он остановил еще одну машину:

– Ну-ка, вылезай!

Тщедушный человечек встал рядом с машиной. Офицер сорвал с него очки и швырнул в кусты.

– Ага, зрение испортилось? А когда пропаганду для Оджукву писал, хорошо видел? Вот чем вы, штатские, занимались!

Хозяин машины сощурился, потер глаза.

– Ложись! – скомандовал офицер.

Тот лег на асфальт. Офицер взял длинную трость и стал хлестать его по спине и ягодицам; трость свистела в воздухе, а хозяин машины кричал что-то непонятное.

– Скажи: «Спасибо, сэр!» – велел офицер.

– Спасибо, сэр!

– Повтори!

– Спасибо, сэр!

Офицер прервался и сделал знак Оденигбо:

– Ладно, проезжайте, умники. Да не забудьте сменить номера!

Они молча поспешили к машине. У Оланны саднило ладони. Когда они отъезжали, офицер все еще бил владельца «пежо».

Остановившись у буйно разросшегося куста с белыми цветами, Угву смотрел на груду сгоревших книг. Их свалили в кучу и подожгли, и Угву принялся разгребать руками золу в надежде, что огонь хоть что-то пощадил. Он нашел две нетронутые книги, вытер обложки о рубашку. Несколько книг сгорели не полностью, можно было разобрать слова и цифры.

– Зачем было жечь? – вздохнула Оланна. – Сколько труда погибло!

Хозяин опустился рядом с Угву на корточки и стал рыться в сожженных листках, бормоча: «Все мои черновики здесь. Поглядите, вот работа по ранговым критериям обнаружения сигнала…» Он уселся прямо на голую землю, вытянув ноги, и Угву было стыдно за него, до того жалким и беспомощным казался Хозяин. Оланна, держа за руку Малышку, смотрела на казуарину, иксору и лилии, запущенные, неухоженные. Да и вся Одим-стрит, заросшая густым кустарником, казалась запущенной и неухоженной. Даже у нигерийского броневика, брошенного в конце улицы, из покрышек росла трава.

Угву первым зашел в дом. За ним – Оланна с Малышкой. Углы гостиной затянула белесая паутина. Над головой Угву заметил большого черного паука – он по-хозяйски копошился в паутине. Не было ни диванов, ни занавесок, ни ковра, ни полок. Жалюзи тоже сорваны, выбитые окна зияли, и пыль, принесенная харматаном, осела на стенах бурым слоем. Невесомые пылинки плавали в пустой комнате. В кухне осталась лишь тяжелая деревянная ступка. В прихожей Угву поднял с пола пыльный пузырек, поднес к носу и уловил слабый кокосовый аромат. Духи Оланны.