Ираклий Квирикадзе - Пловец (сборник)

Такие танцы входят в моду. А в «Метрополе» все на волне мировой моды.

Только одна пара, генерал Галахов и Анна Шагал, – диссонанс в раскованном, веселом танцевальном топтании. Генерал напряженно смотрит в лицо Анны:

– Очень хорошо. Очень хорошо, ты не исчезла… Очень хорошо…

Анна смотрит в сторону.

Московская квартира Анны. Утро. На подушке голова Эрвина и голова Анны.

Анна открывает глаза и смотрит на потолок, улыбается, потом просовывает руку под подушку. Достает морскую раковину, подносит к уху:

– Дзинь! Дзинь!

Эрвин открывает глаза, просовывает руку под подушку. Достает вторую раковину, подносит к уху:

– Алло!

– Попросите, пожалуйста, Эрвина Кристофера…

– Эрвин слушает…

– Это я, Анна…

Эрвин улыбается. Он не смотрит в сторону Анны, голова которой прижалась к его голове. Они говорят по «телефону».

– Вчера было так хорошо!

– В ресторане?

– В ресторане плохо. Когда пришла сюда… очень хорошо.

– Правда? Я люблю тебя!

– Ты хороший, Эрвин. Но я боюсь… генерала!

– Не бойся генерала, никого не бойся, когда я с тобой…

– Вчера я тебе все рассказала, ты так хорошо меня слушал, Эрвин, но ты не знаешь, какие это страшные люди…

В другой комнате всхлипнула девочка. Анна откинула морскую раковину, поднялась, голая пошла в другую комнату. Эрвин тоже встал. Надел рубашку, пошел за Анной. Девочка спит. Лицо спокойно. Рядом кукла.

– Это во сне, пошли…

– Я должен идти, Анна, никого не бойся…

Эрвин обнимает Анну, целует ей грудь, живот, становится на колени, целует пах…

– Иди, Эрвин…

Днем к подъезду дома Анны Шагал подъезжает машина. Из нее выходит Наташа Филиппова. Открывает заднюю дверцу машины, достает большой букет роз. Встряхивает цветы. Входит в подъезд. Звонит в дверь. Дверь открывает Анна. Наташа вручает розы растерявшейся Анне:

– Я привезла тебе цветы. Это от Александра Сергеевича!

Наташа входит в комнату, осматривается:

– Как ты живешь в этой дыре? Ай-ай-ай… Посмотри на меня…

Наташа оглядывает Анну:

– Ноги те же самые, жопа ничего, грудь тоже ничего, но кожа на лице никуда не годится, руки… Скажи своему американцу, чтобы он французский крем достал… И вообще, тебя надо купать в молоке. Будешь ходить в «Метрополь», все будет о’кей. А сейчас поехали… Генерал ждет!

– Я не могу – у меня девочка болеет…

– Что за девочка? Твоя?

– Да.

– В лагере заимела?

– Про лагерь откуда знаешь?

– Все знаю… Девочку не с кем оставить?

– Есть соседи, но они только вечером возвращаются.

– То, что с американцем водишься, это хорошо… Александр Сергеевич давно хотел с ним познакомиться. Но он какой-то тихоня. Чем он занимается? Красный Крест?

– Наташа, может, ты заберешь цветы и уйдешь?

– Нет. Цветы я не заберу. Вечером приедет машина и заберет тебя в «Метрополь».

Вечером в Большом театре поют «Чио-Чио-сан». Эрвин и Анна сидят в зрительном зале. Белотелая примадонна поет арию, которую пела Анна на выпускном концерте музыкальной школы города Зубы. Анна слушает и тихонько напевает про себя. Эрвин в темноте сжимает руку Анны. Медленно поднимает ее к своим губам и целует ей пальцы. Анна улыбается, смотрит на Эрвина и шепчет:

– Знаешь, как легко из посредственной, запуганной женщины сделать нормальную, счастливую? Надо полюбить ее.

Целует Эрвина.

Ночь, в квартире Анны Эрвин заводит электрический патефон, кладет пластинку. Вновь звучит музыка из «Чио-Чио-сан». Из комнаты, где лежит немецкая девочка Берта, раздается голос Анны:

– Надо делать укол…

Эрвин входит в соседнюю комнату.

– Она уже привыкла к твоим уколам…

Анна и Эрвин вновь в большой комнате.

– Анна, спой.

– Оставь меня в покое. Не пою я.

– Смотри, я даже принес кимоно, правда, оно мужское…

Эрвин радостно распахивает перед Анной огромное кимоно, которое он достал из бумажного пакета. Анна смеется:

– Сам надень и сам пой.

– Умоляю, Анна…

Эрвин берет ее в объятия, снимает с нее платье. Анна не позволяет снимать комбинацию, но он и ее снял… Не выпуская из рук Анну, надевает на нее кимоно. Подводит Анну к зеркалу:

– Смотри, как красиво!

– Давай сделаем японскую прическу.

Анна сама подобрала вверх волосы. Эрвин открывает дверцу буфета. Достает оттуда вилки и втыкает их в волосы Анны. Вилки стоят в густых волосах, как старинные японские гребни.

– А теперь пой!

Анна молчит.

– Я поставлю пластинку, она будет тихо играть, а ты… – Эрвин ставит пластинку, но сам же останавливает ее. – Сделаем японские глаза.