Ираклий Квирикадзе - Пловец (сборник)

Большая стая кружила в окрестных лесах деревни. Волки загрызли двух коров, пробил смертный час и Генриетты – любимой лошади Ноэ и Тасо.

Ноэ собрал мужчин, способных на охоту, и война волкам была объявлена. Шесть старых рачинцев выстаивали по ночам в засадах. Они видели большие тени волков, трусцой бегущих по пригорку, освещенному лунным светом. Они гнались за хищниками, но тщетно. Каждая вторая ночь приносила печальные вести. Силы были неравны. Ноэ и его люди падали от усталости и беспомощности в борьбе с волками.

И в это время к Ноэ пришла старуха Домна.

– Я прогоню волков! – сказала Домна.

Ноэ знал, что она колдует: отводит дурной глаз, лечит любую хворь и умеет говорить с птицами и зверьем.

Старуха велела Ноэ взять ее ночью туда, где видел он волков. Это была странная ночь; расскажи о ней кто б другой, Ноэ не поверил бы.

Они вышли на пригорок, где Ноэ видел волчьи стаи. Старуха постелила на землю шаль и села. Вдруг она завыла. Протяжно, по-волчьи. Когда она умолкла, наступила долгая тишина. Откуда-то издали послышался волчий голос. Старуха вновь завыла. На какой-то новой ноте. Волки ответили.

Ноэ, пораженный, слушал. Несколько волчьих голосов, уже не воющих, а как-то лающих, слышались вблизи от них.

Старуха, видимо, их зазывала к себе, так как на пригорок вышло несколько волчьих фигур. Ноэ непроизвольно для себя сел на шаль. Монолог старухи состоял из ритмичных гортанных звуков. Волки заскулили. Они кружили у ног старухи, подбираясь к самой шали. Ноэ чувствовал их горячее дыхание. Он онемел от страха. Ему хотелось закрыть глаза и не видеть то, что происходит…

Старуха смолкла. Волки стали отходить. Последняя пара светящихся глаз исчезла в кустах – и вновь наступила тишина.

Старуха обернулась и сказала:

– Они больше не придут!

С той ночи волки оставили эти края.

Когда старухе пришла похоронка на внука, Ноэ пошел к ней. На балконе плакала невестка старухи. Домна сидела в комнате и мяла в руках воск. Пчелиный рой кружил над ее головой. Старуха не обращала на пчел внимания и сосредоточенно лепила из воска человеческую фигуру.

– Я убью Гитлера! – сказала она.

И Ноэ поверил ей. Он поверил, что старуха может послать на Гитлера проклятие и оно пронесется с быстротой молнии за тысячи километров в далекую Германию и там настигнет его, ворвется в его сердце – и упадет он бездыханный. Ноэ стал посещать дом старухи.

Он жил двойной жизнью. Днем занимался хозяйством колхоза, бывал всюду: на виноградниках, на кукурузных полях. Во дворе церкви, где когда-то он строил ковчег, сейчас разводили шелковичного червя. Шелк нужен был кутаисской парашютной фабрике.

Зычный голос Ноэ слышен был повсюду. Его крепкую, не поддающуюся старости фигуру можно было увидеть на каждом участке колхозного хозяйства. Он умел организовывать людей на труд. На собраниях он произносил пламенные речи. Стоя под плакатом «Что ты сделал для фронта?», он был похож на человека, сошедшего с этого плаката.

А с наступлением ночи он шел к старухе и подпадал под магию ее мистических ритуалов.

Убийство Гитлера совершалось поэтапно.

Большая восковая фигура Гитлера была утыкана длинными медными иглами.

– Завтра утром у него будет сильно болеть голова! – говорила старуха, вкалывая иглу в висок фигуры. Перед этим она окунала кончик иглы в какую-то скверно пахнущую жидкость.

Старуха распевала понятные только ей слова заклинания. Ноэ, завороженный, слушал ее. Он знал, что в груди восковой фигуры замуровано сердце летучей мыши.

На прошлой неделе старуха долго решала, чье сердце может биться в груди у Гитлера. Шакала? Гиены? Свиньи? Решила, что летучей мыши, – и послала Ноэ поймать летучую мышь.

Всю неделю Ноэ и его дети в сумерках гонялись за летучими мышами. Тасо, у которой были густые, пышные волосы, кричала, чтобы они гнали мышей в ее сторону: мыши запутаются в ее волосах. Так и случилось: среди летучих мышей, имевших привычку залетать в женские волосы, нашлась одна, которая попалась в ловушку. Выпутать ее из волос они не смогли. Ноэ состриг Тасо волосы вместе с летучей мышью и отнес старухе.

При каждом появлении Ноэ старуха сообщала об ухудшающемся здоровье Гитлера.

– У него отнялась речь, он с трудом двигается, волочит правую ногу, он мочится с кровью, но, чтобы убить его, надо знать день его рождения.

Только в этот день, утверждала старуха, может она послать последний, сокрушительный импульс.

Ноэ не знал, как выяснить день, когда родился Гитлер. Он поехал в Они. В военкомате, когда он спросил о дне рождения Гитлера, на него посмотрели подозрительно. Он пытался объяснить, зачем ему это надо знать, и этим усугубил впечатление о себе как о сумасшедшем.