Игорь Ушаков - Семейная сага

Осень приносит плоды того, что долго и кропотливо выращивало для нас лето. Все, что цвело — отцвело и созрело, плоды висят сочные, маняще, зовущие к сбору урожая. А все, что даже успело перезреть, — попадало наземь, не дожидаясь ни холодных злых порывов ветра, ни жестоких обжигающих морозов зимы.

Хорошо в это время поехать за город,

побродить по лесу, пособирать случайных грибов, хороших отборных боровичков, не в корзину даже, а просто в пригоршню, или же набросать их в узелок из носового платка. Не для жарки даже и не для сушки, а так, показать домашним, порадовать их глаз. Найти позднюю ягоду, почти уже засохшую, а от того и еще более душистую и желанную…

А если есть дачка, пусть не каменные хоромы, а небольшая развалюшка с терраской и, конечно же, непременно с рассохшейся печкой, сложенной когда-то еще при царе-Горохе, то поехать туда. Сойти с обшарпанной электрички и узкой змейкой-тропинкой пойти от платформы прямиком через редкий осиновый лесок. Отпереть висячий замок на двери — замок не от воров, а от тех варваров, которые войдут, нагадят, перевернут все вверх тормашками да и уйдут, оставив на полу бутылки из-под выпитого… А потом!.. Положишь в печурку бересты, сверху прутиков сухих, а на них пару полешек, подпалишь их да и присядешь на корточки, глядя на разгорающийся огонь… И вот уже затрещали поленья. Сквозь многочисленные щели в печи поползли заметные струйки дыма, идущего не вверх, но вниз. А ты сидишь и вспоминаешь догорающее лето…

А позже, когда уже и дом натоплен к ночи, и все уже угомонились, выйдешь на не застекленную терраску, сядешь на ступеньки и, закинув голову вверх, отыскиваешь на иссиня-черном безлунном небе знакомые звездочки: вон Орион, вон Стожары, вон Волосы Вероники, вон Лебедь… Уж про Медведиц и не упоминаю, они первые в глаза лезут.

Моменты этой, начальной поры осени, незабываемы и как-то удивительно неизбывно грустны. Какое-то чувство, похожее на ожидание момента расставания с хорошим другом, уезжающим куда-то за тридевять земель, надолго, на год, на два, а может, и навсегда… И вот никак не можешь вдосталь наговориться, насмотреться на него…

Потом наступает пора нудных проливных дождей, то назойливо моросящих без перерыва, кажется, что днями, то вдруг ливень такой, что хоть потопа жди. Но такие дожди обычно коротки. Чем-то они даже похожи на летние грозы, но в летней грозе присутствует какая-то пьянящая атмосфера шаманского танца, какая-то волнующая, хотя временами и грозная радость жизни. А здесь свинцовое небо выливает на тебя неусмиримые потоки воды, как бы говоря, что лучше тот моросящий дождь, чем я, все разрушающий и все потопляющий…

Но проходит и это… Прав был Царь Соломон, сказавший "Пройдет и это". Невелика мудрость, конечно, да вот сформулирована красиво!

И вот уже у красавицы осени поутру там и

сям появляются заиндевевшие прядочки, которые, правда, легко пропадают с первыми же лучами уже не такого жаркого солнца. Но время идет, и вот уже снежная седина покрывает осеннюю землю, она не тает за день, поскольку холодный ветер сдул покров теплого воздуха, защищавшего землю. Снежные пряди эти лежат еще не везде, да и те, что легли, за два-три солнечных дня все же сходят на нет. Но дни все короче, все меньше спасительного тепла достается Земле…

Прошло и это… Прощай, осень!

Да, цвела весна рассветом,

Но прошло, прошло всё это…

Жило в пышных красках лета,

Но прошло, прошло всё это…

Лист янтарный гонит ветром.

Но пройдет, пройдет и это…

В этом мире все не вечно.

Только время бесконечно.

Михаил. 1947, 9 октября

Прямо, как в шестнадцать лет! Чувствую, что мне не

хватает любви! Правда, чисто плотская любовь, как и всегда, мне мало интересна: без истинной духовной связи эти чисто животные "случки" меня не интересуют. Утолить "половой голод"? Разве что! Но это дело нехитрое… После того, как наши отношения с Катериной сломались все мои принципы дали трещину. Я уже дважды "грешил" с молоденькими женщинами-лаборантками из нашей академии. Они как почувствовали, что у меня что-то неладно дома! Но я сразу говорю, чтобы никаких планов на мой счет не строили: я и разводиться не собираюсь, да и даже если, то уж второй раз не женюсь: спасибо!

Ведь и Олечка пыталась мною овладеть, хотя делала она все искренне, почти по-детски. Попросила она меня как- то проводить до метро "Динамо", я согласился — это недалеко. Дошли до Северного входа, почему-то пошли дальше, дошли до касс кинотеатра "Динамо". Она и говорит: "Миш, пойдем на восьмичасовой? Кино, говорят, хорошее, трофейное". — "Не могу. Мне домой надо, Оля".