Игорь Ушаков - Семейная сага

— И я помню: я бежала домой, а ты спускался по лестнице вниз…

— Не может быть! Ты помнишь это?!

— Что значит "не может быть"? Если было, то "может быть". — С иронической улыбкой заметила она.

— Значит, ты помнишь и тот "ручеёк"?

— Конечно! Я тогда решилась и выбирала тебя три раза подряд.

— А потом… — Начал я.

— Да, а потом Петровская аллея… Ты что думаешь, если бы не ты был тогда с Юркой Малышевым, пошла бы я с ним?

Вот так мы с великим опозданием объяснились друг другу в любви… Я довел Аллу до ее дома. Я подал ей руку, она протянула свою, но потом вдруг порывисто обняла меня и чмокнула в щеку, а потом так же резко повернулась и побежала в свой подъезд. Открывая входную дверь, она

обернулась и помахала мне рукой. Мне показалось, что глаза ее налились невольными слезами. У меня тоже зачесалась переносица, сердце как-то тревожно защемило. Я почему-то подумал, что вижу Аллу последний раз…

Я очень благодарен ей (да и себе тоже!), что мы не обменялись телефонами, не условились о следующей встрече. Пусть сохранится эта первая любовь чистым и незапятнанным цветком, о котором всегда можно будет вспоминать с теплой и светлой грустью.

Катерина. 1962, 15 сентября

Мне уже пятьдесят… Можно сказать, что жизнь

прошла. Что я в жизни видела? Вся жизнь была ожиданием какого-то "завтра". И вот "завтра" сбылось… Павел — верный муж. Без каких-либо пороков — ни курит, ни пьет, безропотно все выполняет, о чем бы я его ни попросила. Казалось бы, чего же больше? Но потерялось что-то, что склеивало нас в те далекие тридцатые… Та его пылкость, которая и меня зажигала, у него прошла. Впрочем, пылкость — удел зеленой молодости!

Живет Павел будто отрешенный от реальной жизни. С Павликом он тоже не проявляет каких-то пылких чувств, какие бывают обычно к детям. Павлику ведь уже десять, ему нужен отец-партнер, который и посоветует, что надо, и поможет в трудную минуту.

Сережа к нам часто заходит с Людой и Светой. Девчонка — очарование. Иногда я даже думаю, что лучше бы у меня вторым ребенком была бы дочь, а не сын. Девочки мягче, они больше тянутся к матерям. Света вон совсем еще малышка, а как к нам приходит, все норовит меня чем-нибудь занять. Даже зовет меня "Мама-Катя".

Сережа по-прежнему ласков ко мне, но стоит спросить хоть слово про Михаила, замыкается и отвечает: "Мам, давай не будем об этом". Совсем душой к отцу приклеился.

Иногда удается с Людой поговорить, она по простодушию своему многое рассказывает: и что Мария очень добрая и очень любит Сережу, и что Сережа очень любит

своих сводных сестру и брата, и что Михаил с женой часто бывают у них в гостях.

Говорила еще, что Ксения с Виктором часто у Михаила бывают. К нам Виктор приходить не любит, мы с ним все время цапаемся: сует он нос не в свои дела. Видите ли, я с Павлом плохо обращаюсь.

Одна у меня отрада — Павлик, но он весь в отца, такой же тихий и молчун, живет, как на расстоянии: общается с друзьями, но их к нам не водит. Приходит после школы, уроки тяп-ляп — и во двор гулять допоздна.

Хотела бы я с Михаилом повидаться, интересно, как он живет… Ведь столько лет прошло, мог бы меня и простить, мог бы и наладить нормальные отношения. Павлу бы я все объяснила… Да и не обязательно его и посвящать во все детали моей жизни!

А ведь я его и на самом деле любила, Михаил-то. Иногда и вспоминаю о нем со странным чувством чего-то несвершившегося в моей жизни. Но, видимо, все это невозможно: сама в свое время все напрочь отрубила… Может, зря?

Михаил. 1964, 5 сентября

Сегодня был на защите кандидатской диссертации

Сергея. Выступал он блестяще, хотя, возможно, мое суждение и пристрастно. Одно то, что у него оба оппонента были доктора, говорит о качестве работы, причем один из них — известный математик академик Владимир Борисович Вороной.

Конечно, Сергей волновался, но на все вопросы отвечал уверенно и четко. Оппоненты выступили очень кратко, отметив, что работа у них не вызывает никаких сомнений, а число публикаций превышает все обычные стандарты: у Сергея уже опубликовано около двадцати пяти статей и даже одна монография. Голосование было единогласным.

Потом был скромный банкет, на котором был только узкий круг его коллег. Но что было приятно, оба оппонента

пришли и даже сказали несколько приятных тостов. Меня поздравляли с "таким замечательным сыном". Ну что ж, я — и правда — им горжусь.

Когда кто-то произнес тост в мою честь, я ответил алаверды, рассказав, как Сергей в детстве сделал свою первую