Лев Сокольников - Прогулки с бесом, или Gott mit uns!

— А, су-у-уки немецкие! "Культуры" набрались! Я вам покажу культуру! Ссыте в сарае! — вот тогда-то у многих из нас появились сравнения не в пользу "своих".

— Бес, простим часового? Он Европу от "чумы" освобождал, рисковал жизнью, поди, натерпелся, бедный! Вот и сорвалось…

Не думая, что основательно травит душу племянника, тётушка рассказала эпизод из "момента счастливого возвращения советских ребят из неволи": вывозили их из американской оккупационной зоны на "студебеккерах". Река Эльба — граница зон советской и американской. Мосты, понятное дело — взорваны, а вместо них — понтонные переправы. Съезд с берега на переправу крутой, с поворотом, страшно опасный. По такому спуску только крадучись перемещаться следует, с трезвой и опытной шофёрской головой, ну а те, кому доверили везти вчерашних "невольников", были в стельку пьяны!

…и два первых "Студебеккера", хорошо загруженных молодыми ребятами и девчатами, вчерашними "рабами", вместо понтонного моста, с хорошего уклона, направили в реку!

"Эльба, Эльба, мать родная!

Эльба, пьяная река!

Не видала ты подарков

от…шофёра-мудака!"

Надежды на спасение не было: быстрА оказалась "вражеская" Эльба!

Сколько "рабов с востока" утонуло тогда — подсчётами никто не занимался: утонули — ну, и утонули, "война всё спишет"! Кому их смерть интересна? Разве только они утонули? И водители не выбрались! А их гибель для страны была куда трагичнее, чем два загруженных "под завязку" "студебеккера" с вчерашними работниками на Рейх!

Главное, постоянное, неуничтожимое утешение: "не я один дурак". Что вы утонули — чёрт с вами, на врагов вы работали, но шоферюг, наших пьяных "героев" — жаль! Всю войну прошли и нА тебе: в мирное время утонули! И где, в каком "ратном" деле отдали жизни!? И что сказали "товарищи" родственникам погибших ребят и девчат?

"Напрасно старушка ждёт сына домой,

Ей скажут — она зарыдает…"

— Зарыдают матери пьяной шоферни, у них основания для горя были… Матери ребят, коих утопили, рыдать не имеют права: "выродки они, на врагов работали"!

Если бы пьянь шоферскую достали со дна Эльбы — похоронили бы "с воинскими почестями". Иначе и поминать нельзя: "или хорошо, или совсем никак". И обязательно вписали бы в реестр "героев". Утонувших рабов можно зачесть, как "погибших в неволе": утонули-то в Эльбе! А чья Эльба? Правильно, вражеская река, не "советская"…

— Думаешь, что те два "Студера" и до сего дня на дне Эльбы покоятся?

— Думаю.

— Срочно устрой встречу "на высшем уровне" с душой тётушки! Молодой был, глупый, о многом не расспросил:

— Чего спрашивать? Собственных событий мало? Хорошо, устрою связь с душой тёти, она расскажет, но позже… Обещаю: дам вдохновение на писание тётушкиных воспоминаний. Сейчас продолжим: Кто и где тебя освободил?

— Польша. Рядом с "Кобет Майданек пекло". Освобождали свои.

12. Куда и когда вернулись после освобождения?

— Если отвечать тремя страницами на вопрос "Карточки претендента", то может получиться маленькая повесть. В этом что-то просматривается!

— А не я ли говорил!?

— Куда возвращать "советских юношей и девушек из "рабства"?

— Спрашивает!? Разумеется, в своё, "родное" рабство, в "страну советов". Но не всех: многие остались в Европе. Пленные иностранцы охотно женились на русских и украинках. Юноши рвались в родные дома. Мужская ностальгия сильнее и непреодолимее женской тоски по родине.

Чему удивляться? Природой женщина так устроена: следовать за мужчиной.

13. Указывали в анкетах до 1985 года факт пребывания в местах принудительного содержания, созданных фашистами?

— Почему поминается "1985-й год"? Что за "веха" такая, что за "исторический рубеж"? Не раньше, не позже, а восемьдесят пятый год? Что спрятано за вопросом? Не кажется ли, что до указанного рубежа ещё можно было "взять за тестисы", а после восемьдесят пятого года у "советской" сволочи руки укоротились?

— Придерживайся рамок культуры, хотя бы немного! Выбирай слова и предложения! — фальшивил бес.

Что бы случилось, если в ответах, по глупости, или в забывчивости, в предвкушении чужих марок, брякнул что-то лишнее? Что тогда "лишним" могло оказаться? Из того, что когда-то прошло мимо "Конторы Глубокого Бурения"? Да, в прошлом был настолько глуп, что на каждом перекрёстке обманывал слушателей рассказами о пребывании в лагере за рубежом отечества. И всегда удивлялся тому, что россказни мало кого интересуют. И наудивлявшись вволю — перестал рассказывать? С чего бы так? Всё оказалось просто: когда радостное волнение от получения компенсации в марках достигло апогея, то выяснилось, что для большей части молодёжи города оккупация закончилась отправкой в Рейх на работу. Всё встало на свои места и прояснилось: кому интересны мои россказни о пребывании за границей "в грозном зареве войны", когда у каждого свои были? Интереснее и богаче потому, что собственные переживания?