Лев Сокольников - Прогулки с бесом, или Gott mit uns!

Всё оказалось хуже: когда подозрительного мужичка из русских с мешками и сумками взяли в прифронтовой полосе, то, естественно, жандармы произвели обыск сумок. Ни на грязную соль, ни на ядовитый самосад стражи порядка не обратили внимания, но почему-то заинтересовались изготовленными в Рейхе спичками. Как они попали к русскому мужичку? Жандармы оказались настоящими, "дотошнотными", и спичечный коробок исследовали полностью. Результаты исследований оказались не в пользу отца: на внутренней части верхней коробки был мелкий, убористый текст на немецком языке. Главное: на немецком!

Текст адресовался получателю посылки, одному из работников поездных бригад. В письме сообщалось, что какая-то авиация в "пух и прах" разнесла город адресата, и все его родня погибла. Сам адресат не догадался исследовать коробку спичек и отдал её отцу на обмен. Письмо, да ещё тайное, было явно "деморализующим германскую армию фактом и распространяло упадочнические настроения среди рядовых Вермахта"! И к этому, пусть и не осознавая, "приложил руки и ноги" отец! Такое деяние могло для него закончиться всего одной пулей. Решение о пуске пули в лоб родителя принималось не жандармами, задержавшими отца, поэтому он и оказался в Гестапо на "предмет выяснения всех обстоятельств попадания спичек в его руки".

После доставки батюшки в Гестапо начались допросы. Без истязаний, всего лишь "вопросы и ответы". Батюшка был "тёплым" и не собирался что-то утаивать. Подвал был потом:

— Кто, где, когда, и при каких обстоятельствах вручил вам этот коробок спичек!?

— Солдат из проходящего эшелона — живо начинает работать фантазия, когда телу грозит уничтожение! Всё выглядело правдоподобно: немецкий солдат из проходящего эшелона просит передать коробку спичек другому солдату, что служит в этом городе! Европейские представления: как не выполнить пустяковую просьбу? А то, что работник из русских не знает ни единого слова из немецкого языка, кроме "ферфлюхтер" и что разговор немецкого солдата с русским коллаборационистом походила на беседу глухого со слепым — работники мудрой организации с названием "Гестапо" почему-то не приняли в рассмотрение.

— О, Мать-фантазия!? Как, где и о чём она может зародиться, если мозг от ужаса за сохранность тела не способен что-либо понимать!?

— Ты хочешь сказать…

— Да, хочу сказать, что один из наших вдохновлял батюшку на импровизации!

— Уж не ты ли?

— Может, и я — ранее более спокойного и равнодушного признания от беса я не слышал!

— Друг, бесик, временами бывает, что вижу сцену допроса отца. Не твои старания?

— Возможно…

А допрос продолжается:

— Какой солдат? Как происходил акт передачи спичек? Это не простая коробка! — и отцу показали злосчастные письмена на внутренней стороне коробка.

— Какой эшелон и куда!? Вы работник транспорта, вы можете знать о всех передвигающихся эшелонах! — сплошным косяком пошли неразрешимые, безответные вопросы.

Простое, естественное поведение в такой ситуации — "сдать" того, кто дал спички. Чего терять? Если предал "страну советов", работаешь на врагов, так стоит ли выгораживать какого-то немца? Чужака!? Врага и захватчика, наконец? Старшего напарника по работе? Кто он тебе!? "Отец родной"?

— Батюшка о начальнике Гестапо думал: "ты большой начальник, но и мы не "пальцем деланы". Не думай, что тебе одному решать, кто виноват, а кто — нет! Мы тоже кое-что можем! Твой соотечественник — мой коллега, "брат" по профессии! Какой он мне "враг", если его семья погибла, и он остался в целом мире один! — вот оно, проявление христианского учения! Когда ты силён, нагл, драчлив — ты враг, а когда "сокрушен сердцем" — тебе нужна милость.

— Как вы оказались в прифронтовой полосе!?

— Метель была, заблудился… — совпадало, если бы не коробка спичек. "Не простая, а золотая", с деморализующим текстом сообщения из Рейха… Она-то и портила картину отцовой невинности.

На третьи сутки пребывания родителя в Гестапо, туда явилось высокое железнодорожное начальство на "предмет выяснения степени вины их работника". Нужно сказать, что начальство кинулось спасать прислужника незамедлительно, сразу, как только Крайродной уведомил "командиров" о бедственном положении друга.

Начальники двух серьёзных организаций, железной дороги и Гестапо, быстро пришли к выводу, что преступление работника из русских не так и велико. И главное: всё было совершено не по злому умыслу, а по неведению. Лично он не писал на коробке сообщений о бомбардировке англо-американской авиацией городов Германии? Нет, боже упаси, как такое можно допустить!? Или даже подумать!? Как он мог написать "разлагающее и деморализующее германскую армию сообщение" на немецком языке, если не знает языка!? Два, или три бранных слова на языке Гёте не в счёт! Русский работник добросовестный, исполнительный и нужный на вверенном ему месте в столь трудное для Рейха время! — помнил начальник отцовы портфели старинной работы! Вот они, милые "таше" из свиной кожи отечественного изготовления, всплыли! Ничего не проходит в этом мире без следа!