Лев Сокольников - Polska

— "Кто их знает, этих поляков! А вдруг они способны на такое!? Они мастера в производстве ягод и овощей! Польша славится такими продуктами, они их поставляют всем желающим круглый год! Ни в космосе они не преуспела, ни атомных реакторов не сделали, а, поди, ж ты! И армия у них всегда была слабее моей, а вот вишня… Не пора ли и нам менять армию на вишни?"

А тогда вишни показались кислыми, и я отдал их красивой польской девочке. Пани, вы живы? Не знаю вашего имени, но вы тогда "запали" и и я вас полюбил без имени. "Подруга по несчастью", или пример "силы жизни": каких-то пять дней тому назад этот малый метался в тифозном бреду, уворачиваясь от накатов громадных мельничных жерновов, а сегодня он влюбился в польскую девочку настолько, что не пожалел для неё кулька "склянок"!

Если бы я был как-то связан с миром кино, то непременно сделал бы маленький фильм о трёх тифозных детях в палате госпиталя неизвестного мне католического ордена и о кульке вишни. Только вишня и была бы в кадре потому, что "реквизит" с названием "черешня" я сожрал сам! Только этот позорный факт биографии удерживал меня от влезания в кинематограф. Как снимать эпизод с черешней? Чего снимать черешню, если она была съедена? Почему тогда не поделился черешней с красивой польской девочкой Ядвигой? Так вас зовут, пани? Не знаю, но, скорее всего, что я не дал ей ни одной ягодки! Вот она, цена любви: всего один кулёк вишни! Ах, пани, я готов искупить прошлый грех, только скажите, чем и как!? Какими дарами сегодня я могу, хотя бы как-то, загладить прошлый грех перед вами?

А ты, милая девочка, где и как подцепила тиф? Какая паскудная вошь тебя укусила? Не из тех ли вшей, что имелись в изобилии за пазухой перемещённых лиц с востока? Могла нас свалить одна и та же вошь? Фантастика, правда?

Знаешь, а всё же какая-то прелесть просматривается в нашем тифе! Спасибо неизвестной тифозной вше — она устроила нам встречу! Тебя и до сего дня помню и люблю. Разве за такой подарок, как ты, можно ругать вошь? Если бы она не совершила подлое дело и не заразила меня тифом, то я бы никогда не побывал в госпитале и не увидел рая на земле. И был бы уверен, что католические монахини только тем и занимаются, что молятся о себе! И сегодня готов подвергнуться укусу той вши, но с одним условием: вновь попасть в тот госпиталь и увидеть тебя, Язя! И чтобы твоя койка стояла наискосок от моей! И судно тебе подавать буду, какой бы ты не была старой: польские женщины и в старости не теряют красоты. Прости за прошлое! Если бы только одних вшей я привёз в Польшу с востока! А сколько других "удовольствий" мы потом на вас свалили!? Вы свою послевоенную историю хорошо помните? На "пять с плюсом"? Но не будем о грустном.

Почему влюбился в тебя, Язенька? Не потому ли, что остался жить? От радости? Не потому ли, что избежав встречи с жерновами на полу барака необыкновенно сильно хочется любить? Не потому ли влюбился в тебя, что оказался в раю? А как, находясь в раю, не влюбиться!? На то он и рай! Волнует и занимает "библейский" вопрос: Адам полюбил Еву в раю, или позже, после "грехопадения"?

Закончу главу о ягодах: со времени того званого обеда в доме пана инженера и до сего дня не ем клубнику. Будь она любого, редчайшего сорта и вкуса, размера и спелости. Ни со сливками, ни без них. Ничем не могу объяснить такое равнодушие к прекрасным и любимыми всеми ягодам, но одно объяснение всё же есть: боюсь "возвратного тифа". Медики говорят, что такое мне не грозит абсолютно, у меня в крови даже специальные антитела имеются, и я смело могу входить в тифозные бараки без страха и сомнений. И всё же за весь "клубничный" сезон могу съесть плодов пять-десять, но очень спелых и крупных. Когда я ем эти крохи, то никакого удовольствия, а тем более восторга и наслаждения от ягод не испытываю. Нет восторга в душе! Многие не могут понять такое моё равнодушие к столь распространённому и любимому народом продукту, а я не даю разъяснений. Зачем? — и таким образом не пускаю всех в свою польскую "клубничную" тайну.

Ну, не любит человек клубнику — и всё! Может, у него аллергия на неё? А тогда сливки к клубнике на обеде у пана инженера подавали взбитыми…

…Ядвига, Язя, Язенька, пусть мне будет плохо, пусть тиф возвратится в моё старческое тело, но если ты будешь рядом — готов слопать корзину недозревшей клубники с одним условием: чтобы ты была рядом со мной!! И пусть потом происходит всё, что угодно!

Люблю вишню, но черешня идёт впереди вишни. Всегда. Черешня в наших местах не созревает, её к нам привозят с юга, а привозная черешня не по карману. В память о Полонии могу позволить половину килограмма за сезон, и такие встречи с черешней всегда уносят меня в католический госпиталь города Люблина. При виде черешни в мозгу открывается отдел памяти ответственный за всё, что было прекрасного в госпитале в момент возвращения к жизни. Вишня и черешня с той поры для меня стали волшебными: "ягоды жизни", не меньше. И сегодня, при встрече с черешней на рынке, вспоминаю женщин неизвестного католического ордена, что вытаскивали меня их лап тифа и лысую польскую девочку в платочке. Почему-то думается, что её имя всё же "Ядвига", пани Язя, но каким бы не было её имя — её головка, даже и без единого волоска, остаётся для меня прекрасной!