Лев Сокольников - Саркофаг

Моё помещение "узилища" содержало приблизительно двенадцать квадратных метров, пол в котором был устлан соломой приличным, в пол метра, слоем. Солома была свежая, не мятая. Свежая солома почему-то дала повод думать: "в этой камере я — первый"!

Повторяю: в тайге, где рота служащих батальона валила лес, такого удовольствия, как "губа", не было. Сие "военное исправительное учреждение" было лишним: какие могли быть "нарушения воинской дисциплины" у лесорубов? Разве только статья наказания за "самовольное оставление расположения воинского соединения"? Оставляй, но к подъёму будь любезен быть в казарме! Да и в какую сторону ты хотел бы пойти? И зачем?

Ах, "губа"! Какая ты всё же прелесть!

Когда "десятым" чутьём понял, что за своё "прогульное" свинство отделаюсь всего лишь пятнадцатью сутками, моё настроение поднялось до того, что стал исполнять полным голосом арии из оперетт. Какие помнил. А знал не мало потому, что у другой моей школьной подруги был патефон с большим набором опереточных композиторов: места из "Летучей мыши" И. Штрауса, И.Кальмана "Сильва", Ф. Легара, Планкетта, Оффенбаха…

"Подруга дней моих суровых", ты не представляешь, как ныне я благодарен твоему патефону и громадному числу прекрасных пластинок! Если бы во времена сидения моего на губе воздушное пространство над лагерем было бы заполнено современной музыкой, то смог бы я исполнить её голосовыми связками? Так, как музыку из "Корневильских колоколов"? Нет! Если бы вздумал исполнять что-то похожее на нынешнюю "попсу", то меня без сомнений приняли бы за сумасшедшего, и "губу" для меня, не теряя времени, заменили палатой "тронутых" в военном госпитале г. Вологды. Правда, опыт общения с "психами" у меня уже имелся. А я пел и свистел:

— Комбат заинтересовался: "кому это так весело!? Делать ему нечего!? Займите!" — и начальник губы в чине старшего лейтенанта приказал отключить мою личную "радиоустановку".

Как потом выяснилось я "висел": майор, "автор" моего "краткосрочного отпуска", во времена моего пребывания в объятиях школьной подруги, решил так:

"если этот сукин сын не появится в ближайшие три дня — подаём заявку на его розыск с формулировкой" "дезертир"! Какой срок я бы мог схлопотать по статье "дезертирство из рядов вооружённых сил"?

Нюх, нюх собаки вырвал меня из объятий школьной подруги и отправил продолжать "отдачу воинского долга"! Или все наши, земные разговоры о "нюхе" — ерунда? Что-то другое нами управляет? Или КТО-ТО?

И потекли "губные" дни! "Губа" не пустовала, "ротация" шла непрерывно. И интерес: "кто и когда окажется в сокамерниках" был главным в жизни обитателей "губы"

На третий день в "камеру" "подсели" двоих и "отбывание наказания" пошло веселее. Но не для меня: один из новичков, еврей из Одессы, пройдя "курс адаптации" после сытного обеда принялся нудно и с частыми сбоями рассказывать куски из книг А. Дюма "Три мушкетёра".

В начале его "выступления" появилось желание поправлять и "возвращать в русло повествования", "наставить на путь истинный", но почему-то не сделал. Молчал и думал:

"Когда надоест путаться в событиях и героях книги — сам замолчишь! Зачем поправлять и портить человеку роль "большого сочинителя"? Если "продукцию" кто-то и с удовольствием "потребляет", то не следует портить "аппетит"!Ты знаешь, откуда взяты рассказы? Знаешь! Вот и помалкивай! Испытываешь удовольствие от моментов, когда рассказчик путается в бессмертных творениях Дюма "отца и сына"? Есть такое! Довольствуйся малым"!

Первыми пропитанием обеспечивались "страдальцы" "губы". Даже если на "губе" сидело трое "узников", то армейскую посудину для пищи с названием "бачок" для десятерых обычных солдат, "страдальцам" повара отправляли полным! С толстым слоем жира! С мясом! Такое внимание к "заключённым" объяснилось просто: частыми "гостями" "узилища Иродова" были сами повара. За пьянку. У армейских "кормильцев" возможностей "приложиться к чаше" было больше, чем у лесорубов. Таёжники, в отличие от поваров, не "сидели" на продуктах питания, их кубометры древесины не находили сбыта в тайге. Их была "съедобной" для других и в другом месте.

Удивительное дело: повара "на губе" не грустили и "наказание" принимали с радостью: "губа" — какой-никакой, а всё же отдых. И чего им было грустить? Такой "страдалец" знал, что его "тюремные" муки дольше суток не продлятся. Часто бывало и так, что "срок наказания" у работников "пищеблока" длился не дольше половины суток.

Я "страдал" пятые сутки! Это много… Считай, что "пожизненная" каторга! В самом деле, до чего всё же гнусное занятие: сидеть без дела! Даже сучки рубить — и то лучше, чем валяться в соломе, как свинья! Оно, конечно, проваляться в соломе три дня и всё три дня и ночи спать до опухолей на лице — куда ни шло, но дальнейшее безделье превращается в муку!