Лев Сокольников - Две столицы

"Суточная" начальница была обстоятельная и деловая. Серьёзная: — Надолго к нам?

— На поездку.

— Ну, это ещё неизвестно — ответила она, а я подумал: "Это тебе неизвестно, а я знаю, что только на один рейс" — Как с алкоголем?

— Не грешу.

— Посмотрим — "тётя, чего тебе волноваться за мой алкоголь? Ясно сказал, что прикомандирован к тебе на одну поездку! Всего на двадцать четыре часа! Что тебе-то с того: пью в дороге, или нет"!? и удалился в своё, "техническое" купе.

Пришёл вечер, поезд подали на посадку, и "суточная" начальница тренированным голосом объявила по громкоговорящей связи в вагонах:

— Девочки, начинаем посадку! — громкоговорящую связь у нас принято называть "матюгальником".

Поездка до Новгорода для электромехаников была неудобна тем, что путь до Новгорода в моё время был не полностью был электрифицирован и поэтому локомотивы менялись с электровоза на дизель — туда, и точно так же — обратно, до столицы. Питание вагонов поезда электроэнергией осуществлялось от локомотива через кабель, и обязанность присоединить его к составу лежала на электромеханиках. Движенцы в мой первый рейс попались нервные, но я их понимал: прибыл состав, произошла полная остановка — электрик будь любезен за секунды, отсоединить кабель. Помощник машиниста рассоединяет сцепку локомотива с составом и измученный дорогой локомотив убегает в своё стойло. Время, время! "График — основной закон движенцев".

Тогда подумал: "в чём дело? Вроде бы поезд хороший, "гуляет" по центру, таких заморочек, как на моём родном поезде до Мурманска, нет… Работай себе в удовольствие! А электромеханика всё же нет! В чём дело? Не иначе, как чёртова баба гоняет их за вольности в "потреблении зелёного змия".

И мы отправились. Первый мой рейс на Великий Новгород. Было собрался по привычке обойти состав и выяснить все "замечания и предложения", но что-то меня держало в купе: "чего выпячиваться? Сами позовут, если нужен буду!" — и "как в воду глядел": включился "матюгальник" и командирша приказала явиться в вагон номер N….

Я отправился. Иду по составу, представляюсь проводницам, вхожу в указанный номер, меня встречает молодая проводница с наседающей на неё, не менее дюжины, гражданок иностранного происхождения. Гражданки что-то пытаются донести до её сознания:

— Tropiko, tropiko! — ага, понятно, "латиняне", итальянцы! В основном — итальянки. "Итальяно туристо" Как вас много! Почти полный вагон! Не гордые граждане эти итальянки, не в купе едут, а в обычном плацкартном вагоне советского изготовления. Тем и милы! Но что от меня-то нужно?

— Туристы?

— Они! Замучили! Я не понимаю, что им нужно!?

— Их желания скромные: они хотят прохлады. Слышишь, что они говорят по очереди? "Тропико", а это, если мне не изменяет память, на языке жителей Аппенинского полуострова, означает: "жарко". А где переводчик?

— Она от них сбежала, а я вот тут отбрёхивайся! Они и её "достали"! Хоть вы помогите! — это ж надо: "вы помогите!" Будто тонет! Чем я могу помочь? — за вагоном проплывала ночь середины октября, добросовестная, молодая, неопытная проводница натопила вагон "от души" и устроила маленький Милан с Палермо июля месяца на родине итальянок в советском вагоне. Вот и платила нервным расстройством за доброту.

И всё же помогать родной проводнице надо! Кто ещё ей поможет? Всеми брошенная милая и молодая девочка! Когда тебя просит очень милая и добрая соотечественница — помогать нужно! О чём речь! Любыми способами, но спасать! В самом-то деле, не отдавать же на растерзание иностранкам!?

А как спасать? Итальянского не знаю, из всего языка запомнил только четыре слова: "буэно виста, сера джорно", но что они означали — этого не знал. Кроме tropiko. Самое понятное слово.

"Листопад, листопад, если женщина про-о-о-сит…" — в атаку! "Промедление смерти подобно" — больше ничего не вспомнил — ну, посмотрим "кто кого"! Выясним, кто из нас сильнее! Вас — "чёртова дюжина" и все вы — итальянки, а нас всего двое! Да, но почему рядом с нами нет командирши!? Почему отсиживается в своём купе-"окопе"!? Это её "фронт", это она должна улаживать "международный конфликт о перегреве иностранных подданных", а не бросать подчинённых на съедение!

— Ну, держитесь гражданки "вечного города" — пожалуй, не все туристки были из Рима, но это ничего не меняло в их положении!

И я "выпустил душу", а если точнее — она у меня сама выскочила без ведома. Не могла она усидеть на месте потому, что там были итальянские женщины. Я был обязан "лечь костьми", но не посрамить…". Кого, или чего я не мог тогда посрамить — этого и до сего дня понять не могу. Может, это было вдохновение? От кого тогда больше вдохновился? От одной русской и милой проводницы, или от чёртовой дюжины распарившихся иностранок?