Лев Сокольников - Две столицы

— На сегодня никто из клириков не написал нового "Евангелия"?

— Вроде бы нет, но пишут что-то похожее и в преогромном количестве. Пишут не "к вящей славе божьей", а для монеты в карман.

— Много пишущих?

— Хватает!

— Для кого стараются больше? Для мирян, или для себя?

— Наивный вопрос! Естественно, для мирян: "дабы наставить их на путь добродетели и освятить светом веры". Кто признается, что для себя?

— И как? Получается? Наставили? Преуспели?

— Не совсем…

— Почему их никто не "отлучает"?

— В унисон поют.

Канонизация — возведение в "святые", "исправление прошлых людских недосмотров". Похоже на то, как сегодня награждают фронтовиков наградами, кои не были получены ими в нужное время. Та же "канонизация" с забыванием своих пословиц: "хороша ложка к обеду".

Церковь канонизирует мёртвых за явное чудо, что совершает душа усопшего. "Чудом" считается такое событие, когда чья-то свободная душа избавляет живые плоти от телесных страданий. Чтобы кого-то канонизировать, то для этого требуется серия "чудесных исцелений". Но ещё не было ни одного объявления о том, что "душа такого-то причислена к лику святых за избавления группы граждан от мерзостей душевного свойства" с упоминанием поимённого списка "душевно исцелённых граждан"

— Отче — имя рекл — великое тебе благодарение, спасибо тебе, исцелил ты мою душу, сделал её зрячей и здоровой, доброй и чуткой к немощам ближнего моего! Плевать мне на моё тело, оно не вечное! Что мне в его прочности? А вот за исцеление души — великая тебе похвала! — не молятся такими молитвами в наших храмах, в них просят в основном "здравия и многая лета!"

Когда-то мы убили своего государя-императора, а сегодня возводим в ранг "святых". "Святой" — это, прежде всего "великая душа". Мы убили императора — его и святым сделаем, воля наша, нам несложно такое сделать. Но никогда не узнаем сущего пустяка: а достаточно ли одних х желаний, чтобы убиенного императора ТАМ внесли в реестр "святых"? Кто об этом нас оповестит? Как проявится "святость" убиенного императора, какими знаками нам об этом доложат "сверху"? Кого спросит? Кто знает?

Если появляются вопросы — обязательно будут и "ответчики". Они уже есть: "высшая духовная рать" отечества во главе с патриархом. Им точно известно, к кому после убиения приходит святость.

Глава 4. Сомнения, сомнения…

Все люди нам приятны и симпатичны? Со всяким мы можем общаться в удовольствие? И как часто себя насилуем, общаясь с неприятными людьми?

На беседу может явиться дух-шутник, и ответит на вопросы в своей манере. Если он при жизни был весёлым, то с чего бы ему ТАМ меняться? Поэтому и ответы его будут точно такими же, какие он давал при жизни.

Очевидцы говорят, что великий поэт А.С. Пушкин, вызванный медиумом, общался с присутствующими прекрасным русским матом. Среда живых мало, чем отличается от ТОГО мира, если отодвинуть всё то, что нужно нашему телу. В самом деле, зачем мне думать ТАМ о пропитании, если лакомый кусок положить не во что? Нет желудка, этого вечно пустующего и ненасытного мешка? И как "промочить горло", если оно отсутствует? На что напялю немыслимой цены костюм? Где моя плоть? И что мне квартира в центре столицы, для чего она мне? Дух-шутник может наплести такое, что если совсем дурак, то поверю в его предсказания о том, что быть мне в конце жизни первым богачом мира!

Могу до изнеможения призывать духов, но ни один из них не явится. Совсем другая картина, когда желание вступить со мной в общение исходит от духа, и в такие ужасные моменты защитником "от происков врага рода человеческого" выступает лицо духовного звания. Но и он не способен защитить меня от контакта. В итоге обитатели ТОГО мира стоят НАД нами, им плевать на служителей всех культов, но не наоборот. Если это не так, то какое дать объяснение "страшным" рассказам:

— …понимаешь, не знаю, что тогда удержало сделать ЭТО!

— …только отошёл в сторону, как вдруг на это место… — да, на это место упал громадной тяжести козырёк из бетона, что прикрывал вход в метро на одной из станций в Санкт-Петербурге. Никто из уцелевших людей в последствии ни разу не задумывается о том, почему бы ещё не постоять под тем козырьком ещё пять секунд? Кто берётся объяснить, почему ушёл тогда из-под бетонного козырька на остановке метро? Церковь берётся объяснить, но без подробностей и без устранения сомнений:

— Тебя сохранил бог!

— Как он это сделал? И для чего? Какой от меня богу прок?

— Спрашивать об этом бога — грех!