Алекс Гарленд - Пляж

— Вообще-то да. — Зеф взглянул на Франсуазу, по всей вероятности, впервые заметив ее, и слегка тряхнул головой. Возможно, он старался отогнать только что появившееся у него в мозгу видение. — Нет, ты определенно права.

По мере того как трава начинала действовать, солнце быстро спускалось к горизонту. Теперь мы все сидели и сосредоточенно наблюдали игру красок на небе, как будто смотрели телевизор.

— Эй, — громко сказал Сэмми, возвращая нас к действительности из наших грез. — Замечал ли кто-нибудь из вас, что если смотреть на небо, то в облаках можно разглядеть очертания животных и лица?

Этьен огляделся вокруг.

— Замечали ли мы? — переспросил он.

— Да, — продолжил Сэмми. — Удивительно. Смотрите, прямо над нами плывет маленькая утка, а вот это облако похоже на человека с большим носом.

— Вообще-то я на все такое обращал внимание, когда был еще маленьким.

— Маленьким?

— Да. Конечно.

Сэмми присвистнул:

— Черт возьми! А я вот только теперь заметил. Видишь ли, тут дело в моей родине.

— Да? — удивился Этьен.

— Понимаешь, я вырос в Айдахо.

— А, — кивнул Этьен и смутился. — Айдахо. Да, да, конечно. Я слышал об Айдахо, но…

— Ты слышал об Айдахо? Там никогда не бывает облаков.

— Никогда не бывает облаков?

— Да, в Чикаго очень ветреная погода, а Айдахо — безоблачный штат. Это как-то связано с атмосферным давлением, в чем я плохо разбираюсь.

— Там что, совсем не бывает облаков?

— Совсем. — Сэмми выпрямился, сидя на песке. — Я помню, как в первый раз увидел облако. Это случилось летом семьдесят девятого в окрестностях Нью-Йорка. Я увидел эту громадную пушистую штуку в небе и протянул руку, чтобы схватить ее… но она была слишком высоко. — Сэмми печально улыбнулся. — Я повернулся к маме и спросил ее: «Мамочка, почему у меня нет такой сахарной ваты? Ну почему?» — Голос Сэмми стал прерывистым, и он отвернулся. — Извините. Всего лишь глупое воспоминание.

Зеф наклонился к нему и похлопал его по спине.

— Эй, парень, — пробормотал он, достаточно громко, чтобы мы его слышали. — Все в порядке. Выговорись. Мы же все тут твои друзья.

— Да, — сказал Этьен. — Мы ничего не имеем против. У каждого есть какое-то печальное воспоминание.

Сэмми быстро обернулся. Все его лицо сморщилось:

— А у тебя, Этьен?.. У тебя тоже есть какое-то печальное воспоминание?

— Да. У меня в детстве был маленький красный велосипед, но его украли.

Сэмми помрачнел:

— Похитители велосипедов? Они украли твой маленький красный велосипед?

— Да. Мне было тогда семь лет.

— Семь! — вскрикнул Сэмми и сильно ударил по земле кулаком, обсыпав всех песком. — Господи Иисусе! С ума можно сойти!

Наступило неловкое молчание. Сэмми вытащил ризлу и начал судорожно скручивать косяк, а Зеф сменил тему разговора.

Эта вспышка была скорее всего тонким ходом. Ответ Этьена настолько умилял, что было бы жестоко открывать парню карты. У Сэмми оставался единственный выход — положить розыгрышу конец. Насколько я понял, Этьен теперь до конца жизни будет верить, что в Айдахо не бывает облаков.

Когда мы выкурили косяк, солнце уже почти исчезло за горизонтом. Над морем мерцала лишь еле заметная желтая дуга. Подул легкий ветер, погнавший по песку обрывки ризлы. Ветерок принес с собой запахи еды из ресторана — запах лимонной травы и жареных моллюсков.

— Я хочу есть, — сказал я.

— Хорошо пахнет, правда? — спросил Зеф. — Я бы управился сейчас с большой тарелкой лапши с курятиной.

— Или лапши с собачатиной, — добавил Сэмми. Он повернулся к Франсуазе. — Мы ели лапшу с собачатиной в Чиангмае. По вкусу похоже на курицу. Собаки, ящерицы, лягушки, змеи — они всегда похожи по вкусу на курицу.

— А как насчет крыс? — поинтересовался я.

— А-а, и крысы тоже. Этих вообще не отличишь от курицы.

Зеф зачерпнул рукой горсть песка и начал просеивать его между пальцами, выводя узоры на полоске, ограниченной его расставленными ступнями. Затем он кашлянул, как будто стоял на трибуне и хотел привлечь к себе внимание.

— Эй, — обратился он к нам, — а вы слышали о жареной крысе по-кентуккийски?

Я нахмурился. Это было похоже на новый розыгрыш. Я подумал, что если Этьен опять поведется, то я заплачу. У меня перед глазами все еще стояло его лицо, когда он рассказывал о своем красном велосипедике.

— Нет. А что это такое? — осторожно спросил я.

— Одна очень известная история.

— Городские мифы, — добавил Сэмми. — У кого-то в горле застряла косточка. Потом оказалось, что это была крысиная косточка.