Алекс Гарленд - Пляж

Этьен и Франсуаза сидели в ресторанчике. Возле них лежали их вещи.

— Эй, — окликнул меня Этьен, — мы решили, что ты передумал.

Я сказал, что это не так, и он вроде успокоился.

— Тебе, наверное, надо уже собираться. Я думаю, нам лучше пораньше приехать на вокзал.

Я пошел к себе, чтобы забрать рюкзак. Поднявшись на свой этаж, я столкнулся с немым наркоманом, который спускался вниз. Меня ожидал двойной сюрприз: во-первых, он покинул свое обычное место, а во-вторых, оказалось, что он вовсе не немой.

— Уезжаешь? — спросил он, когда мы поравнялись друг с другом.

Я кивнул.

— Белые пески манят и голубая вода?

— Вроде того.

— Тогда удачного путешествия.

— Буду стараться.

Он улыбнулся:

— Конечно, ты постараешься. Но я желаю, чтобы тебе оно действительно удалось.

Такова жизнь, Джим, хотя нам она казалась другой…

Мы сели в вагон первого класса вечернего поезда, отправлявшегося на юг от Бангкока. Официант принес и поставил нам на столик недорогую, но вполне сносную еду. На ночь столик складывался, и появлялись чистые двухъярусные полки-кровати. Мы сошли в Сураттхани и доехали на автобусе до Донсака. Отсюда на пароме «Сонгсерм» мы добрались прямо до причала в Натхоне.

Так мы попали на Самуй.

Я понял, что могу расслабиться, лишь после того, как задернул занавески на своей полке, отгородившись тем самым от всех остальных в поезде. Но, главное, я отгородился от Этьена и Франсуазы. После отъезда из гостиницы все шло как-то нескладно. Не то чтобы они действовали мне на нервы, — просто все мы осознали реальность нашего предприятия. Кроме того, я вспомнил, что мы совсем незнакомы друг с другом. Я совершенно забыл об этом из-за возбуждения, охватившего меня от столь быстрой смены событий. Я был уверен, что они чувствовали то же самое. Именно по этой причине они (так же, впрочем, как и я) практически не делали попыток завязать разговор.

Я лежал на спине, заложив руки за голову, и с радостью сознавал, что скоро засну, — меня убаюкивал приглушенный стук колес и покачивание вагона.

Большинство людей засыпает в поезде без труда, ну а для меня это особенно просто. На самом деле, я просто не могу не спать. Я вырос в доме, рядом с которым проходила железная дорога, и именно ночью особенно обращаешь внимание на проносящиеся поезда. Моя колыбельная — это поезд в ноль десять с вокзала Юстон.

Пока я ждал, когда сработает павловский рефлекс, я исследовал хорошо продуманную конструкцию моей полки. Освещение в вагоне было слабым, но через щели по краям занавески проникало достаточно света. Вокруг было множество нужных сеток и отделений, которые я постарался должным образом использовать. Я засунул майку с брюками в небольшой ящик в ногах, а ботинки положил на эластичную сетку, натянутую у меня над животом. Прямо над моей головой была лампа для чтения с регулятором освещения. Она не работала, но рядом с ней находилась маленькая красная лампочка, светившая ободряюще.

Засыпая, я начал фантазировать. Я вообразил, что поезд — это космический корабль, и я направляюсь к какой-то далекой планете.

Не знаю, может быть, не только я занимаюсь подобными вещами. Я на эту тему ни с кем не говорил. Дело в том, что я еще не покинул мир детских игр и вряд ли когда-нибудь его покину. У меня есть одна тщательно продуманная ночная фантазия — гонки на суперсовременных снарядах. Гонки не прекращаются в течение нескольких дней или даже недели. Когда я сплю, машиной управляет автопилот, несущий меня к финишу. Автопилот — это рациональное объяснение того, как я могу лежать в постели и одновременно быть действующим лицом в собственной фантазии. Логическое обоснование в виде автопилота — очень важная вещь. Бесполезно фантазировать насчет гонок на «Формуле 1» (как бы мне удалось поспать в такой машине?). Надо быть ближе к реальности.

Иногда я побеждаю, а иногда проигрываю гонки. В последнем случае я утешаю себя тем, что у меня всегда есть какой-то козырь про запас — кратчайший путь к финишу… или просто я умею делать повороты быстрее, чем другие участники. Как бы то ни было, я засыпаю с чувством уверенности в себе.

Я думаю, что катализатором фантазии о космическом корабле стала маленькая красная лампочка. Как известно, подобными лампочками оснащен любой космический корабль. Все остальное: навороченные купе, шум поезда и болтанка, ощущение приключения — было удачным дополнением.

Когда я заснул, мои сканеры уже изучали формы жизни далекой планеты. Скорее всего, это был Юпитер. Над планетой висели облака, рисунком напоминавшие кислотную майку шестидесятых.