Мишель Фейбер - Яблоко. Рассказы о людях из «Багрового лепестка»

А потом она выяснила, в чем состоял подвох. На прошлой неделе Клара узнала о своем хромом благодетеле нечто такое, что обратило его из «мистера Хитона» в «Крысогона».

Они встретились на улице, как обычно. Прохожие, кто с изумлением, кто с отвращением, посматривали на ее правую ладонь, с которой Клара стянула перчатку, чтобы мистер Хитон осмотрел ноготь ее среднего пальца. Ноготь немного выщербился — ублажая торопившегося клиента, Клара зацепилась пальцем за кирпичную стену, — однако остался длинным, и мистер Хитон удовлетворенно покивал.

— А не желаете ли заработать сразу пять шиллингов? — спросил он ее, вернувшую перчатку на прежнее место.

Она с подозрением вгляделась в него. Уж не собирается ли он попросить ее отрастить такие же ногти и на четырех других пальцах? Это предложение казалось ей наиболее очевидным.

Но нет, он сказал иное:

— Мне хочется, чтобы вы сходили со мной на спортивные состязания.

— Я в спорте мало чего понимаю, сэр, — ответила она.

— Это не важно, — заверил он Клару. — От вас там никто ничего ожидать не станет. Все взгляды будут прикованы к происходящему.

— И ваш взгляд тоже?

— И мой тоже.

— Тогда зачем же я вам буду нужна, сэр?

Он склонился поближе к ней, так близко, как никогда еще не решался. Респектабельная, одетая по моде мамаша, проходившая в этот миг мимо со своей маленькой дочерью, прикрыла глаза дитяти ладонью и поспешила прибавить шаг, столь шокирующим показалось ей это прилюдное проявление близости. Редкая бородка мистера Хитона почти проехалась по плечу Клары, когда он негромко сказал ей на ухо:

— Состязания, о которых я говорю, это крысиная травля. Один мой знакомый, владелец бара, устраивает ее в Саутуарке в последний четверг каждого месяца. Ближайшая состоится на следующей неделе.

— Я не люблю крыс, сэр.

— А это от вас и не требуется. Да и в любом случае их ожидает дурной конец — и быстрый. Собаки приканчивают их со скоростью света.

— Собак я тоже не люблю, сэр.

Он поморщился, выражение лица его стало почти просительным.

— О, не говорите так. Там будут в четверг две собаки. Одна из них, это пес, принадлежит мне. Его зовут Робби. Самый чудесный, самый красивый пес, какой когда-либо ходил по земле. Шерсть у него глаже соболиной.

— Надеюсь, сэр, мне не придется иметь дело с собаками?

— Вы поразитесь его искусности. Или не поразитесь, как вам будет угодно. Дело иметь вам придется только со мной.

— И что это будет за дело, сэр?

— Ничего такого, чего вы не делали прежде.

— До этого года я была респектабельной женщиной, сэр. Существует много такого, чего я не делала прежде.

— Пусть так… — он склонил голову набок и улыбнулся — слабо, словно давая понять что этот номер присутствует в репертуаре каждой хоть чего-то да стоящей шлюхи.

И в голове Клары возникла тревожная мысль.

— Мне не… не придется делать это в баре, на глазах у людей?

— Разумеется, нет, — резко и раздраженно ответил он. — Мы будем всего лишь наблюдать за тем, как собаки давят крыс. Полностью одетыми. От вас мне потребуется только одно, чтобы вы провели ладонью по моему заду. Никто этого не увидит, я буду в длинном пальто, которое укроет вашу руку от любопытных глаз. Да их, скорее всего, и не будет. Крысиный гон очень увлекает людей. Вы даже не представляете, в какое волнение они приходят.

Клара смотрела ему прямо в лицо — привычная метода, к которой она прибегала (ныне, обратившись в блудницу, не лишенную определенного опыта), когда имела дело с не внушавшими ей доверия клиентами. Она уперлась взглядом в его изрытый оспинами нос, стараясь не отвлекаться на сидевшие по сторонам от оного горящие, умоляющие глаза. И начала перебирать — в обратном порядке — последние из произнесенных им фраз, отыскивая среди них ту, что имела прямое отношение к ней.

— Провела ладонью по вашему заду? — спросила она.

— Да, — подтвердил он. — Когда… э-э… представление будет в самом разгаре, вы просунете ладонь мне в брюки. Под ними на мне ничего не будет. И вставите средний палец в мою прямую кишку.

— В прямую кишку, сэр?

— В жопу.

— А потом?

— Никакого «потом». Это все. — Он помолчал. — Пять шиллингов.

Теперь Клара глядела ему в лоб. Лоб блестел и, казалось, пульсировал, как если бы коже его не терпелось покрыться испариной, но этому мешало обилие шрамов.

— Меня может стошнить от крови, сэр.

— Кровь вы там едва ли увидите. Это не собачьи бои и не петушиные, не травля быка псами. Все происходит быстро. И чисто. Это… — рассерженный ее непонятливостью, он стиснул кулаки. — Присутствовать при этом — привилегия. Трепет, вот что порождает это зрелище в человеке. Благоговение. Оно…