Валерий Казаков - Асфальт и тени [Рассказы, повесть]

Инструкции у заместителя секретаря Петра Харлампиевича Евлампова, были краткими и отдал он их Скурашу прямо в приемной Плавского.

— Всем сбор в половине четвертого здесь, — он ткнул рукой в пол, — а до этого — по своим планам.

Малюта пораньше смылся домой в надеже немножко поспать. О подобных командировках он жену не предупреждал. Командировка и командировка, ничего особенного. Правда, потом, как правило, когда все открывалось, слезы лились рекой, упреки сыпались градом, маленькие кулачки беспомощно месили его спину, но минут через двадцать в доме восстанавливалось перемирие. Ибо нет на свете семейного очага, у которого бы всегда царил мир.

Поспать, однако, не удалось. Новому жильцу их небольшой уютной квартирки в одном из довоенной постройки домов в районе Старого Арбата порезали уши, и он, мотая головой, натыкаясь на мебель, смотрел на всех непонимающим взглядом своих чистых, только что отошедших от наркоза карих глаз. Жильца звали Гусля, и он, согласно родословной, являлся породистым щенком ризеншнауцера мужского пола, мальчиком, как ласково говорят собачники.

Увидев отворяющего дверь Скураша, Гуслярик с радостным лаем бросился к любимому папочке. Повязка сползла, из не затянувшихся еще ран во все стороны полетели брызги крови. Обрадованный громкими криками Екатерины и Малюты, щенок радостно крутил головой и самозабвенно вилял смешным обрубком хвоста. Стены прихожей, зеркало, одежда, руки и лица старших Скурашей забрызгались кровью. Вечер ушел на уборку и перевязки.

Ровно в три ночи Малюта был в своем кабинете.

Надо сказать, что на новую команду, которая пришла на Старую площадь вместе с Плавским, «аборигены» смотрели как на недоразумение. Им было непонятно, что делают здесь эти люди. Почему приходят ни свет ни заря, а уходят далеко за полночь. За их спинами часто слышалось: да временные, мол, они, такие у нас не задерживаются. И полгода не пройдет, как загремят вместе со своим выскочкой-шефом.

Охрана и служба безопасности тоже первое время дергались, усматривая в ночных сборищах крамолу, будили высокое начальство, а оно с перепугу летело докладывать на сановные подмосковные дачи.

Вот и сегодня вежливый заспанный прапорщик долго рассматривал служебное удостоверение Малюты, потом куда-то позвонил и только после этого, извинившись, открыл ворота, пропуская машину.

«Да, не шибко здесь доверяют нашему шефу, и с каждым днем это доверие, кажется, „возрастает“».

Взяв кое-какие бумаги, переложив наиболее важное из ящиков стола в сейф, в три двадцать он спустился в приемную.

Народу было немного. Повинуясь законам утра, все говорили вполголоса. Точно в назначенное время на пороге появился Евлампов и, демонстративно глянув на часы, подражая шефу, изрек:

— Господа, спускаемся, садимся в автобус, опоздавших не ждем. Брахманинов, где пресса?

— Будет в аэропорту.

Все не спеша двинулись к лифтам.

— Малюта Максимович, — уже в спину позвал дежуривший в приемной отставник, — можно вас на минуточку?

— Да, Прохор Остапович.

Напарник Ивана Даниловича мало чем от него отличался, разве что был суетливее да ростом пониже.

— Знаете, когда я приходил домой с ночной работы, мне жена всегда мыла очки, — многозначительно улыбаясь, произнес он и протянул стопку газет. — Вот вам на дорогу, чтобы не скучно было в самолете.

— Спасибо, — ничего не поняв про очки, Скураш взял газеты и поспешил за остальными.

Загадочные слова о жене и очках прояснились в ярко освещенном туалете аэропорта. Вытирая руки, Малюта заметил на дужках и в уголках стекол едва заметные бурые пятнышки запекшейся собачьей крови. Неприятный холодок пробежал между лопаток. «Неслабая у дедка была ночная работа. А с виду божий одуванчик, мухи не обидит…»

Моторы гудели ровно. Почти пустой самолет, вобрав в себя горстку полусонных людей, протыкая разреженное пространство, летел навстречу неизвестности.

Осень на Кавказе в том году выдалась, как назло, дождливая. Окрестные поля и рощи под серым низким небом казались вылинявшими, начисто лишенными ярких октябрьских пятен, а занавешенный мутной кисеей дождя горизонт начинался сразу за дорожным кюветом. Если же дождь не шел, в воздухе неподвижно висела какая-то водная взвесь. Одежда в считанные минуты становилась влажной, а металлические части техники и оружия покрывались мелкой, противной испариной.

Самолет, ко всеобщему удивлению, приземлился в аэропорту Махачкалы. Встречали высокого гостя без принятых здесь торжеств, всего несколько человек во главе с руководителем республики.