— Ты, Вика, не куксись, жизнь невзрослости не прощает. Взрослые с явными признаками детства называются инфантильными или олигофренами. Хотя в твоем случае этого, к сожалению, нет…
— Ну, спасибо… А что же, по-вашему, без сожаления есть?
— Эгоизм. Обычный эгоизм, который убивает все живое в человеческих душах. С твоих слов, слюнтяя своего ты особенно и не любила, тебе просто нравилось купаться в брызгах шампанского. Хотя откуда у него деньги на шампанское? Скажем, тебе нравились эти павлиньи перья, которые он распускал вокруг тебя. В глазах твоих подружек он мальчик «ах»: и семья, и машина, и перспектива. Ревность, зависть, наивные сплетни — все это тебе импонировало, а главное, он, наверное, умел пылко и страстно говорить. Словом, закружилась ты. Или я не прав?
— Вы говорите, мне интересно, многое действительно совпадает.
Предплачевное сопение стихло. Нижняя губа вернулась в исходное положение, скулы встали на место, в глазах заблестели искорки любопытства, смешанные с легким восхищением.
— Куда уж не совпадать! А ты когда-нибудь задумывалась о том, зачем ты ему нужна? Ответ предвижу — влюбился! До знакомства с его показаниями следователю мог бы частично согласиться, сейчас, увы, нет. Им руководил тот же эгоизм и желание красоваться в твоем ореоле, дочери национального героя, девочки из золотой молодежи страны. Да после тебя для него будут открыты объятия любой провинциалки. Почтут за честь, отбила, мол, у дочки самого Мерошко. Завтра утром я привезу тебе его писания…
— Не надо, я читать не буду…
— Будешь, как миленькая, куда ты денешься! Я тебе не Тольчик, заставлю.
— Виктор Анатольевич, а вы разве уйдете? — испуг, и просьба, и надежда звучали в этом наивном вопросе.
— Я ведь тебе обещал разобраться с твоими уголовниками, адресок им, кстати, папаша твоего дружка подсказал. Откуда он его, интересно, знает?
— Да ну вас…
— Ты, моя милая, не нукай, представь себе на минутку, что было бы, не окажись меня в городе. На «стрелку» со мной пойдешь?
Вика с криком «ура!» бросилась ему на шею.
«Стрелка» была забита по всем правилам, в людном месте и страховалась десятком крепких ребят, для которых фамилия Мерошко служила и паролем, и приказом к действию. Виктор Анатольевич переговорил с интеллигентного вида молодым человеком кавказской наружности, представлявшим противоположную сторону, и, найдя полное понимание, подозвал к себе Вику.
— Познакомься, это Алан. Его старшего брата твой отец в свое время спас от смерти.
— Извини за недоразумение, фамилию неправильно мне назвали, — почти без акцента заговорил осетин. — В нашей семье твоего отца чтут, и ты, его дочь, для меня, как родная сестра. Не обижайся, мы плохих людей, которые тебя подставили, обязательно накажем. — И добавил, обернувшись к Рестецкому: — Еще раз извините, Виктор Анатольевич, что так получилось. В убогое духом время живем. Родное правительство и парламент десяток лет пытаются ссучить целую страну. Национальных героев, орденоносцев, генералов, олимпийских чемпионов поголовно обратили в криминальных авторитетов. Сын, как и я, борьбой заниматься начал, чемпионом республики стал среди юношей. В Германию его увез, пусть лучше немцам золото добывает, чем дома по отцовскому пути пойдет. Вернется генерал, привет передавайте, только о моем косяке не говорите, со стыда помру.
И высокие договаривающиеся стороны разошлись каждая в свой мир.
— Здорово! — глядя в спину удалявшемуся борцу, крепко сжав руку спасителя, восхищенно прошептала Вика. — Наша банда победила!
Поблагодарив подстраховывающих ребят, вид которых и поверг Вику в неописуемый восторг, Рестецкий предложил отпраздновать это знаменательное событие в ресторане. Фантазия юной спутницы дальше второстепенных забегаловок и молодежных дискотек не шла, и в конце концов, смутившись, она взмолилась:
— Вы же воин и победитель, а я скромная горянка, вон только что брат с кинжалом приходил, ведите меня, о, мой господин!
— Ну что же, раскрепощенная дщерь гор, я поведу тебя в знойные пески Бухары, поправь шаровары и прикрой лицо темным платком.
Город после изнуряющей жары с нетерпением вдыхал первые дуновения вечерней прохлады. Дневной поток машин понемногу схлынул, уступая место праздным, нарядно блестящим иномаркам, уносящим своих седоков в бездны вскипающей огнями ночи.
Остаток вечера и часть раннего утра обратились в две сумбурные, захлебывающиеся, сокровенные исповеди. Такое, как правило, говорят друг другу или перед расставанием или перед венчанием.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу