Игорь Гергенрёдер - Дайте руку королю

Голос профессора Попова:

– Организм слабенький, и я решил под местным наркозом.

Это значит – его не будут усыплять. А простыню держат перед глазами, чтобы он не увидел, как нож рассечет его ногу... В нее больно вонзилась игла, а женский голос сказал нараспев:

– И уронила бедная девочка ведро в колодец...

Другой женский голос перебил ворчливо:

– Чего с середины-то начала?

Первый голос ответил:

– Начало тяжелое – мачеха злая, падчерицу била... Спустилась девочка за ведром в колодец и не утонула, смотрит – вовсе не вода вокруг, и все хорошо...

Тут ногу ожгло как огнем – он вскрикнул. Хруст, хруст, несчастная нога дергается – он это чувствует...

А женский голос тянет:

– Идет, идет девочка и видит избушку...

Он давно знает эту сказку, он думает: разве так мучила мачеха девочку – разрезала ей ногу? "Ногу, – шепчет он, – оставьте мою ногу-ногу-ногу!!!"

Когда нога заживет после операции, он увидит: она сделалась еще тоньше. От таза до колена – обтянутая кожей кость. Он трогал ее, и она была нечувствительная, будто затекла. Это так и останется.

Он осторожно ступил на ногу – держит! Она ни чуточки не стала крепче, но и держать не перестала. До чего он обрадовался! Оперся на клюшку, пошел, пошел... И вдруг нога подогнулась – словно кто-то чем-то острым сильно ударил сзади в сгиб колена. Он полетел навзничь – хрясь об пол затылком. Перед глазами полыхнуло, точно взорвалось солнце. Потом долго стоял в голове гуд.

Он так и будет падать навзничь, ударяясь головой об пол, об асфальт, о булыжники... Нога на всю жизнь останется "с сюрпризом". Неожиданно, на ровном месте: раз! – и подогнулась...

Его повели в ординаторскую, перед тем няня Люда успела ему шепнуть:

– Профессор Попов полюбуется на свою работку.

От этих слов он почувствовал дрожь даже внутри живота...

Ординаторская полна врачей, впереди стоит профессор Попов в высокой белоснежной шапочке. Он махнул рукой наискось сверху вниз – и сестры сдернули со Скрипа штаны и трусы. Профессор подошел ближе, вынул из нагрудного кармана халата очки и, наклонившись, стал смотреть сквозь них на свежий шрам на ноге Скрипа.

– Прекрасно! – энергично прошелся перед стоящим мальчиком, и другие врачи начали поочередно подходить и, присев на корточки, разглядывать ногу.

Потом все расступились – профессор приблизился снова и сказал Скрипу добрым голосом:

– Ну как наша ножка? Теперь она ходит?

От того, что голос был добрый, Скрипа пробрал ужас. Он подумал: если сказать, что нога стала неожиданно подгибаться, профессор будет опять резать и портить ее! И он крикнул:

– Она ходит! – ступил шаг, второй, третий, умоляя ногу, чтобы она выдержала. И нога на этот раз не подвела.

Профессор Попов ласково обратился к врачам:

– Ну – мы убедились... – и даже погладил мальчика по голове. Довольный, уже отворачивается – вдруг глянул на правую ногу Скрипа: – Конская стопа... Почему не выправлена?

После полиомиелита ступня правой ноги отогнулась вниз и как бы окостенела, перестав двигаться кверху. Скрип наступал только на носок. Врачи называют такую стопу "конской".

Профессор пальцем подозвал Роксану Владимировну:

– Тут можно без ножа. Займитесь!

После обеда, когда больные должны спать, Бах-Бах стала уводить Скрипа в кабинет рядом с "кубовой". Быстро, цокая каблучками, входила Роксана Владимировна с ледяным выражением на красивом лице. Скрипа клали на кушетку, Бах-Бах придавливала его к ней, держала руки. Роксана Владимировна одной рукой сжимала его правую лодыжку, а другой отгибала ступню кверху.

Ступня не хотела двигаться – Роксана Владимировна налегала... Свирепая боль сводила щиколотку, била от пятки до колена, до таза, отдавалась в голову – Скрип корчился, кричал, кричал...

Раз он задохнулся от крика, замолк и услыхал, как металлический голос Роксаны Владимировны обругал няньку:

– Не открывайте дверь! У нас тут песнь ямщика разливается.

Пройдет время, однажды он услышит, как по радио пропоют:

Разливается песнь ямщика...

Тут же ступня заноет.

Роксана Владимировна день за днем налегала, налегала на ступню, потом наложила гипс. Когда его сняли, стопа снова сделалась "конской".

Скрип радовался, что хотя бы "обошлось без ножа".

Он узнал, что стало с девочкой, которую тоже прооперировал профессор Попов, и подумал – до чего же здорово он спасся!