Алексей Мальцев - Призрачно всё...

— Извините, вам нельзя сюда. Никак нельзя!

— Я должна, понимаете, — захлебываясь словами, — он меня почувствует. Я… помогу ему… Он мой сын…

— Знаю, что сын, знаю, — твердил коллега Ворзонина. — Но никак нельзя. Особенно сейчас.

Павел почувствовал, что сейчас его выход. Обняв Ольгу за плечи, он развернул ее к себе и обнял. Она разрыдалась.

— Успокойся, родная, они без нас разберутся… Ты голодная?

Она посмотрела на него полными слез глазами:

— Как ты можешь про еду? Как ты можешь?!

— Могу… — уверенно произнес Павел. — Я твой друг и поэтому могу…

— Что? Ты мой друг? По-настоящему мне друг — мой сын. Пусть он младше вас. А, что вы понимаете, какой он… Он лучше вас, кобелей сорокалетних, все понимает и чувствует, — смотря в одну точку и не обращая на размывающуюся по щекам тушь, не по-женски твердо заговорила Ольга. — Я ему больше доверяла, чем мужу… Об этом смешно как-то говорить, но… Во всех вопросах, даже самых… таких. Для вас мы — гормональный объект, кажется, так? Или нет? Вы ж нас сразу раздеваете. Какие ягодицы, какие бедра. Одни любят плоские задницы, другие — наоборот, выпуклые… Что, разве не так?

— Ты что, Олюнь… Я никогда о тебе такого…

— Ой, да ладно! — она повернула к нему опухшее от слез лицо. — Разве ты лучше остальных? Разве я не догадываюсь, с какой целью ты украл моего мужа.

— Украсть мужа? Что ты говоришь! — он попытался повернуть ее к себе за плечи, но она неуклюже освободилась и продолжила с той же интонацией:

— Украл, украл… Не посоветовавшись со мной. Ты подумал, что мне нужна твоя психологическая поддержка? Теперь ты видишь, что затея провалилась, что ничего не выгорело. И хочешь изо всех сил… вернуть все на круги своя. Чтобы все было по-старому. Раз не по-твоему, так пусть по-старому. Тебе так легче жить. Господи, о чем мы говорим!

Она внезапно разрыдалась так, что упала в истерическом припадке на пол и выгнулась дугой. Павел, как мог, удерживал ее. Откуда-то появились медсестры со шприцами, кто-то прикатил «каталку».

«Неужели все из-за меня?!» — отпечаталось в его мозгу после того, как Ольгу увезли в психо-соматическое отделение.

Много раз потом он будет вспоминать эти ее крики, заплаканные глаза, дрожащие пальцы…

Призрак снова стал призраком, сбросив, словно легкую ветровку, пылающую мальчишескую оболочку. Правда, в этот раз все было иначе: его зафиксировали. Будто оказавшись в перекрестье ночных прожекторов, он стал не властен над своими перемещениями, как раньше. Неведомая сила увлекла с потрохами внутрь земли. Пронзая пласт за пластом, он подумал о том, что его злоключения, кажется, заканчиваются. Остается — привкус чего-то безвозвратно утраченного, чего он так и не обрел. По-прежнему не ощущая земной тверди, Изместьев вскоре перестал различать подробности того, что проносилось мимо: сгустки туманов или галактик, — какая, в принципе, разница.

Впервые за последнее время призрак задремал. Если так можно назвать легкое, сродни наркотическому, опьянение нескончаемым полетом. Очнулся в небольшой искрящейся сфере без пола и потолка. Что находится там, за пределами летящего шара, — увидеть было невозможно. Но шар однозначно мчался на бешеной скорости.

Немного освоившись в новой обстановке, призрак заметил, что кроме него в сфере находятся два облака. Совершенно новое явление — искривление пространства, проявляющееся в виде не совсем понятного дефекта зрения, сгустка, туманности, — доктор со временем начал воспринимать спокойно.

Поразительным было то, что с каждой секундой очертания одного из облаков становились четче, прорисованней, другое же меркло, растворялось. Буквально через пару минут доктор узнал одного из своих спасателей из недавнего прошлого: Клойтцер с внешностью Поплевко медленно проступал из небытия, словно речной утес из тумана.

Пока изображение не «откристаллизуется», разговаривать с ним было бесполезно: спасатель находился явно в другом времени. Излишне упоминать, что доктор не мог «пощупать» облака, так как сам был на тот момент бесплотным призраком. Зато он мог мысленно общаться с ними… Пусть пока в одностороннем порядке. Но сдерживаться было невозможно. Эмоции, что называется, хлестали через край. За последние несколько дней их накопилось столько, что сердце простого смертного не выдержало бы. Возможно, именно с этой целью Изместьев и был призраком. Чтобы сохранить здоровье. Свое и окружающих.