Алексей Мальцев - Призрачно всё...

Его доселе никто не учил подобному искусству. Да, он летал над просторами планеты, но — в свое удовольствие. А теперь приходилось постоянно «пришпоривать» сноровистую мысль, чтобы не отстать от лидеров, не заплюхаться…

Еще он подумал, что если привыкнуть двигаться вот так, как сейчас, — напролом, невзирая на акваторию и горные хребты, то впоследствии, материализовавшись (в смысле — став живым, из плоти и крови), можно набить немало шишек. Препятствия враз обретут жесткость, шероховатость, твердость, остроту, температуру.

Ответ на мелькнувшую мимолетность не заставил себя долго ждать:

— Обычно адаптация происходит в течение нескольких недель, — менторски пояснял Клойтцер, будто не пронзал в этот миг пространство со временем подобно ракете «Томагавку», а возвышался перед студенческой аудиторией с указкой и пенсне. — У нас существуют для таких целей специальные адаптационные лагеря, где все предметы обтекаемы, никаких острых углов… Все поверхности мягкие, персонал душевный.

— Как реабилитационный курс после длительного изнурительного заболевания, — вставил доктор цитату из своего прошлого. — Или как после космического полета… После невесомости…

— Возможно, возможно, — не очень охотно согласился Клойтцер. — Правда, у нас такого понятия, как полет в космос, не существует. Любой эрмикт-вояж может покрывать гигантские расстояния. Хоть в сто парсеков, не говоря уж о миллионах световых лет. Кажется, в одной вашей песне поется «Мы покоряем пространство и время…»

— «…Мы молодые хозяева земли», — закончил фразу доктор. Потом раздумчиво протянул: — В эпоху, в которой я по уши увяз, и которую мы сейчас так лихо пересекаем наискосок, эти слова застряли между зубов.

— Как непрожеванные волокна курятины? — уточнил Клойтцер.

— В вашем светлом будущем сохранилась курятина? Бройлеров выращиваете? Инкубаторный конвейер? Все это крайне интересно…

Внизу тянулись заснеженные казахские степи, а в голове призрака — веревки муторных мыслей. По мере приближения к Душанбе веревки накапливались, скручивались в узлы. Но у Клойтцера не было ни секунды, чтобы как-то распутать их. Судя по неразговорчивости пришельца, они опаздывали.

Не предполагая, что придется двигаться со скоростью сверхзвукового лайнера, Изместьев отставал.

— Папай, ускоряйся, у нас крайне мало времени, — горящие впереди глаза Савелия, периодически исчезавшие в облачности, слегка пугали призрака, не подготовленного к столь скоростным передвижениям.

— Я не могу, — «телеграфировал» он в ответ, время от времени сбиваясь с пути, из-за чего Клойтцер с Савелием были вынуждены тормозить и дожидаться незадачливого попутчика.

— Держите в мыслях «Душанбе», и скорость значительно увеличится, — инструктировал Изместьева пришелец.

— Но город надо представлять! — возражал доктор. — А я в нем никогда не был: ни в советское время, ни после.

— Ничего представлять не надо, папай, — пояснил сын, совершая за полсекунды немыслимый вираж вокруг родителя. — Держи в мыслях одно слово «Душанбе», больше от тебя ничего не требуется.

Чего-чего, а создавать ключевые установки и доминанты призрак за последнее время научился. В сознании тотчас петитом было набрано название столицы Таджикистана, и доктора понесло так, что за считанные минуты стая призрачных гусей пронеслась над городом.

Вскоре вожак из будущего произнес долгожданное «Снижаемся!». Внизу замелькали узкие горные дороги, ущелья. От эскадры истребителей летевших выгодно отличало то, что им не надо было лавировать между горных хребтов, — они их прошивали насквозь. Ничуть при этом не становясь прозрачнее.

Приблизившись на одном из виражей к вожаку, доктор едва разобрал «Только бы успеть, господи!». Поначалу призрак подумал, что ослышался. Призрак — и ослышался, возможно ли такое?!

Минуту спустя он крепко задумался: чтобы рационально-аналитический мозг пришельца мог «трансформироваться» до веры в бога? Да ни в жисть! Сам, без посторонней помощи пришелец «спрогрессировать» подобным образом не мог.

Тогла, может, Клойтцера подменили? С какой целью? Все запутывалось настолько, что собственными силами доктор ни за что бы не разобрался. Срочно требовалась помощь.

— Ну, где же они? — в словах Клойтцера угадывалось нешуточное волнение. — У нас очень мало времени. Если не успеем — все. Финита ля трагедия. Перспектива пожизненного скитания на просторах вашей коммунистической родины.