Алексей Слаповский - Победительница

Еще я должна записывать, потому что боюсь потерять память. Если я потеряю память, я фактически умру. А если умру я, умрешь и ты. И никто не узнает, что ты был.

Итак, сыночек, агу, агу, как почему-то говорили в старину мамы и бабушки, меня зовут Дина Василий Лаврова. Судя по отчеству (среднему имени), моего отца, твоего деда, звали Василий. Василий Андрей Лавров. А мою маму, твою бабушку, звали Алевтина Георгий. Мама мыла раму. Не обращай внимания. У меня некоторые слова идут самовыговором, я их не понимаю, но оставляю: может, они что-то значат?

Мой отец работал в системе трубопроводного обеспечения водой жилых помещений. Мама тоже работала – на пищепроизводительной фабрике, чтото связанное с молочными продуктами. Еще была бабушка Нина, мама отца. Она умерла в моем детстве. Были у меня также старшая сестра Лариса, Лара, и младший брат Денис. Лариса работала в магазине, продавала белье. Это то, что люди надевали под верхнюю одежду, когда еще существовало различие между верхней и нижней одеждой. Белье – от слова «белый», хотя оно часто было цветным. Таков закон: вещи меняются, слова остаются.

Денис учился в младшем классе школы, а я уже заканчивала школу и была счастлива, несмотря на контрапункт моей красоты и окружающей меня в родном очаге бедности. Чем я была счастлива? Ничем, сынок, просто своей молодостью и своим существованием. Ты спросишь: как сопрягается мой рассказ о благополучии времени с очагом бедности? Очень просто – всем хорошо не бывает. Если бы кому-то предложили отправиться на машине времени, которую, предвижу твой любознательный мальчишеский вопрос, так и не изобрели, куда-нибудь, например, в античные времена, каждый представил бы себя перед отправлением полководцем, или патрицием, или ученым, или скульптором. Но ведь он мог бы оказаться и рабом, и даже скорее всего – рабов было больше. А жизнь их была страшной, бессмысленной, скотской. Где память об этой жизни, кроме скудных сведений о рабских восстаниях? История не забывает ужасов, но все же приятное вспоминает чаще. Человек в этом смысле ничем не отличается.

Город Саратов, где я родилась и жила, находился, насколько я помню (а проверить не могу из-за недоступности книг, отсутствия систем поиска и невозможности у кого-то спросить – остальные вообще всё забыли), на южном побережье какого-то озера, образованного втекающей рекой. Он был весь покрыт зеленью деревьев, спускался к озеру, прибрежная зона вытянулась на несколько вогнутых внутрь километров, усыпанная золотистым песком и телами отдыхающих, приезжавших со всех концов страны и из-за границы. Вдоль пляжа выстроены были гостиницы, бунгало, увеселительные заведения. Туристический бизнес давал саратовскому бюджету животную ( тут какое-то конкретное хищное животное из кошачьей, кажется, породы, забыла ) долю доходов, промышленность была неразвита, зато из-за этого хорошей была экология. Губернаторы, выбиравшиеся волей народа, оставили о себе благую память: они понимали, что без хороших дорог не будет никакого развития, и все силы бросили на их прокладку. Затем уничтожили убыточные и вредные промышленные объекты у воды и устроили там зоны рекреации, о которых я уже сказала. Оставили в городе только те предприятия, которые доказали свою жизнеспособность на конкурсной основе 6 6 Данные исторических разысканий о городе Саратове не совпадают с рассказом Д.В. Лавровой. .

Но, как в Древнем процветавшем Риме было много рабов, так в России большинство составляли хоть и свободные, но бедные люди. Некоторые из них обитали в невообразимых лачугах деревень и окраин городов. В подобной лачуге жила и я со своими родителями. Отец был умеренно пьющим, мама работящей, но все-таки больная бабушка, трое детей. Семья задыхалась от материального недохвата.

Я даже не знаю, как тебе это описать, ты не поверишь.

Вот пример: ко мне пришел в гости одноклассник, который испытывал ко мне сексуально-психологическое влечение. Сам он жил в большом многожилищном доме. Он побыл у меня в гостях, а потом выразил желание пойти в туалет. Мне пришлось показать ему строение во дворе, составленное из досок. Да, Никита, в начале двадцать первого века в России еще существовали подобные удобства. Вернее, неудобства. Тогда еще не знали, что через сотню лет все вернется, что отправлять свои естественные нужды будут вне жилья, но не в специальных строениях, а где придется, часто среди голого пространства, не стесняясь присутствием посторонних, – этому научились еще в конце прошлого века.