Александр Ройко - Не повторяется такое никогда!

— Хорошо, а как вы убедитесь в своей правоте? — спросил кто-то у спорящих.

— Услышит кто-нибудь снова по радио и подтвердит, — ответил Борис.

— Так можно что угодно подтвердить.

— Можно по-другому, — успокоил всех Морозевич. — Я думаю, что такая песня обязательно должна попасть на передачу "Песня года". А уже Новый год скоро. Вот там всё и разложится по полочкам.

Все согласились с ним, что это хорошая идея и поручили Николаю Кравченко разбить руки на пари, что тот охотно и сделал.

Через несколько дней в общежитии, в котором проживал Морозевич, началась большая "пертурбация". Майор Лукшин исполнил своё слово, данное чуть более месяца назад коменданту общежития? 1. Он таки занялся наведением порядка с поселением в общежитии. После долгих с ним пререканий, комендант совместно со своим начальником составили план перезаселения. Они перестали обращать внимание на то, из какой службы тот или иной служащий, и начали заниматься полной комплектацией комнат с учётом предполагаемого срока убытия проживающего на Родину. Да и нигде в Союзе, даже в ведомственных общежитиях не поселяют жильцов так, чтобы в одной комнате жили (на примере строителей) одни каменщики, во второй — только столяры, в третьей — маляры. Это перепланировка с заселением принесла свои плоды — полностью укомплектовались комнаты и одна из них (четырёхкомнатная) осталась свободной. Теперь это был резерв для приезжающих. В конце концов, даже упрямый комендант согласился (точнее согласилась — это была женщина), что так стало лучше. И вот уже ровно через неделю после пари с Жуковым Андрей, как и большинство других служащих, поселился в новой для себя комнате. При этом он не знал — считать это для себя выигрышем или проигрышем. Да, его переселили в удобную двухместную комнату, но вместе с Кирзоняном, к которому, несмотря на много общих точек соприкосновения, у Морозевича почему-то душа не лежала. Лукшин, конечно поступил совершенно правильно, поселив начальников служб отдельно от их подчинённых, даже не приняв во внимание тот факт, что Григорий почти на год приехал раньше Андрея. Правда, поговаривали, что Григорию могут продлить на год срок работы. Особых замечаний по его хозяйству не возникало, к тому же Кирзонян был членом КПСС — а это немаловажно при рассмотрении вопроса о продлении срока работы. В целом Андрей воспринял своё переселение довольно равнодушно, ни особой радости, ни огорчений он не испытывал. Он считал, что с Григорием ему придётся жить не так уж долго — с нового года Андрей собирался активно заняться вопросом вызова своей жены.

Для разрешения же пари с Жуковым Морозевичу не пришлось ждать до Нового года. Дней через десять Андрей, слушая по радио какой-то концерт (в новой уже для него комнате вместе с Кирзоняном), с удивлением услышал:

— "А сейчас послушайте песню Михаила Матусовского и Бориса Мокроусова "Вологда". Песню исполняет ансамбль "Песняры".

— Да, — подумал про себя Андрей, — отстал я здесь от всяких новостей. А я то был уверен в своей правоте. Значит, "Песняры" делают новый виток в своей творческой деятельности, начиная петь современные песни. Ну, что ж — проиграл и ничего с этим не поделаешь. Придётся рассчитываться. И нечего ждать до Нового года. Ничего от этого не изменится.

Под конец рабочего дня он зашёл к Жукову — тот отдыхал после первой смены — и сказал, чтобы он подошёл после окончания рабочего дня в каптёрку, предупредив об этом и Николая. Когда они собрались, Андрей вынул из куртки бутылку немецкой водки и выставил её на стол.

— Что это за праздник сегодня? — удивился Кравченко.

— Никакого праздника нет. Это за "Вологду" и "Песняров". Выставляю Борису при свидетелях — ты же нас разбивал — и сообщаю о том, что я проиграл. Борис оказался прав.

— Так говорили же, что после Песни года, в начале января.

— А зачем ждать то, — вздохнул он, — когда я сам вчера убедился в его правоте — услышал по радио. Чего волынку тянуть, если оказался не прав.

— Андрей Николаевич, — улыбнувшись, обратился к нему Жуков, — тогда может быть мы её здесь втроём и оприходуем, так сказать. Вы поступили честно, не зажали. Мне же её одному не осилить. Если же я понесу её домой (он имел в виду их общежитие), то каждому достанется по граммуле. Это ребятам не понравится, они побегут за добавкой — и начнётся…

Морозевич подумал-подумал и махнул рукой:

— Ладно, давайте. Только закуски ведь нет.

— А это мы сейчас организуем, — откликнулся Николай. — Скинемся, и я сбегаю за закуской. Кому же и бежать, если не мне — ведь я вас разбивал.