Андрей Аствацатуров - Люди в голом

— Пока да.

— Пока? — удивился мистер Томпсон.

(«Если я когда-нибудь заведу себя попугая, то непременно назову его „Тузик“, чтобы все по-честному».)

— Зарплата маленькая.

— Да, — вздохнул он. — Но ведь теперь у вас есть частные колледжи, гранты…

— Не для всех. По крайней мере, не для меня.

Разговор едва начался и тут же почему-то вдруг начал меня раздражать. Во всяком случае, продолжать его у меня не было никакого желания. Мне захотелось снова вернуться к еде и вину. Я беспомощно оглянулся на Витю. Он невозмутимо дожевывал очередной бутерброд и, судя по выражению на его лице, готов был приступить к следующему.

— Андрей был нашим любимым преподавателем, — встряла Алена. — Я тебе, Брайен, о нем рассказывала. Помнишь?

(«Да плевать я на вас обоих хотел, морды ослиные. В туалет хочется».)

Мистер Томпсон ласково улыбнулся ей в ответ и развел руками — получилось очень гостеприимно.

— Ну, ребята, — сказал он, театрально выдержав административную паузу. — Мы вас теперь оставим. Нас с Аленой ждет одна важная встреча.

(«Уф! Вали уже на свою встречу. И лошадь свою уводи. Нет, стоят как вкопанные. Когда же они сдристнут отсюда?»)

— Приятно было познакомиться, — произнес, наконец, мистер Томпсон. Он легонько пожал мне руку и на прощание дружески добавил, видимо, желая показаться особенно любезным: — Спасибо, Андрей, за то, что воспитали для меня такую замечательную девочку.

(«На здоровье, придурок».)

— Обращайтесь еще к нему, — саркастически пошутил Витя и, толкнув меня плечом, добавил уже по-русски: — Он вам подгонит еще, подлинней, помоложе.

(«Дурак… Зачем?»)

Алена вспыхнула и хотела было что-то сказать, но сдержалась.

Молодожены отошли в сторону и влились в кружок, состоящий в основном из похожих друг на друга мужчин в костюмах.

— Будь я на ее месте, — ехидно заметил Витя, кивнув в их сторону, — я бы попробовал его поцеловать. Вдруг старая жаба в прекрасного принца превратится?

— Слушай, Витя, — сказал я очень спокойно. — Ты просто много выпил и мало ел. Может, он и вправду жаба, но она здесь ни при чем.

Витя усмехнулся и дружелюбно похлопал меня по плечу.

— А ты, Аствацатуров, все такой же. Ни капельки не изменился. Сейчас разведешь свою марксистскую бодягу, которую ты в книжках вычитал, про среду и про общество. Потом скажешь, что у нас в России настоящих мужчин не осталось…

— Это тоже, — отозвался я, проигнорировав его иронию. — Но, возможно, женщины просто так устроены…

— Как устроены? — хохотнул Витя.

— Ну… — я немного смутился и говорил неуверенно. — Устроены так, что тянутся к биологически активным особям другого пола.

— Или своего пола, — перебил меня Витя. — Ты как-то забыл о таком маленьком нюансе.

— Неважно…

— Неважно?! — вспыхнул Витя. — О чем ты вообще говоришь? Какая биологическая активность?! Этот старый пень на ладан дышит. Ему давно на кладбище прогулы проставляют!

Витин напор всегда заставлял меня решительнее обороняться. А его раздражительность только придавала моему голосу спокойствие.

— А если это любовь? — предположил я.

— Да пошел ты…

— Во-первых, — проигнорировал я Витину невоспитанность, — он еще на наших похоронах пламенную речь произнесет, да так, что все разрыдаются. А во-вторых, биологическая активность в том мире, где мы с тобой, Витя, живем, определяется степенью социального успеха. Этот старый пердун успешен — вот в чем дело.

Я приподнял бокал, приглашая Витю присоединиться и выпить со мной.

— Ну и черт с ним, — согласился Витя, почему-то внезапно повеселев. — Давай-ка лучше выпьем. И поедим заодно. Смотри, как эти твои биологически активные особи на бутерброды нацелились. Того и гляди нам ничего не останется. Ты ведь, Аствацатуров, не болтать сюда пришел.

— Это уж точно.

Мы немного поели, выпили вина, вспомнили общих знакомых и скоро распрощались. Явился, наконец, Витин редактор, и они, отойдя к огромному окну с широкими подоконниками, принялись о чем-то горячо спорить.

Я так увлекся описанием фуршета, что совершенно забыл о главном действующем лице, бельгийском писателе NN. Попутно хотел бы заметить, что это лицо — я вам его уже описал — каждой своей чертой просто обречено на то, чтобы быть забытым. Я, помнится, оставил NN у мраморной колонны, возле которой он стоял, тщетно пытаясь укусить бутерброд.

Теперь попробуем вернуть нашего персонажа в то самое место действия, откуда его столь беспардонным образом выставили. То есть я сам его и выставил. Ну что же. Ошибки надо исправлять. Повествователь может кого-то потерять, что-то упустить из виду, что-то как следует не разглядеть, но автору, даже начинающему, такое совершенно непозволительно.