Андрей Аствацатуров - Люди в голом

Витя полез в карман за телефоном, чтобы продемонстрировать эпистолярные шедевры, присланные Кристиной, но я удержал его от этого, сказав, что верю на слово, и тут нет ничего удивительного, потому что женщины все одинаковы в своей переменчивости и непредсказуемости.

— И что этой суке было надо? — сокрушался Витя. — Почему она все время скандалила? Не понимаю… Я же все ей покупал — мебель, шмотки. В Турцию каждое лето возил. Даже в цирк с ней таскался… По ее, естественно, просьбе, ты же сам понимаешь, так что нечего ржать. И что ей теперь от меня надо? Зачем я тебе это все рассказываю?

«Не знаю, Витя. Я и не слушаю. Нельзя вглядываться в бессмыслицу, в бесконечность, в сердце тьмы, в старое, просящееся на помойку зеркало с облезшей амальгамой. Если взглянул — то все. Тебе крышка. Посмотрел ей в глаза — и сразу умер. Сошел с ума. Спрут поцеловал тебя в губы. Тебя укусил малярийный комар или энцефалитный клещ. Теперь ты камень, вызывающий омерзение, тошнотворная вещь в себе, точнее, вещь-в-ней, вымершая стеллерова корова, желтый карлик, ртутная торичеллева пустота, крылоногий Персей, проигравший первую же схватку с Горгоной. Не будь кретином, не подымай веки, не отвечай на ее звонки, сотри ее письма. Убей…»

— Не знаю, Витя. Ей, наверное, не хватало внимания. Им всегда его не хватает. Но сейчас тебе лучше держаться от нее подальше. А вообще-то…

Тут наш разговор прервала рослая блондинка, стоявшая до этого рядом, спиной к нам. Она повернулась, и глубокий вырез ее красного вечернего платья явил мне и Вите пышное великолепие молочных форм. Я осекся на полуслове.

(«Тебе чего, лошадь?»)

— Андрей Алексеевич! Здравствуйте! Вы нам в прошлом году лекции читали, — пропела она, встретив наши удивленные взгляды, и, поправив волосы, насмешливо поинтересовалась: — Надеюсь, вы меня помните? Мне Сэлинджер на экзамене попался.

Я смутился. Нет, я не помнил, и, судя по выражению на лице блондинки, угадавшей мою забывчивость, это было явным свинством.

— Меня Алена зовут.

— Алена, — зачем-то повторил я. — А это Витя, мой старый друг.

Витя буркнул в ответ что-то нечленораздельное, что, мол, таких как ты, Аствацатуров, друзей — за одно место да в музей, и взял с тарелки очередной бутерброд.

Алена коротко кивнула ему и тут же снова повернулась ко мне:

— Я ваши лекции слушала на филфаке.

Мне пришлось в ответ вежливо улыбнуться.

Пауза.

— Мы здесь вдвоем с мужем.

(«От счастья бы не обосраться…»)

Последовала пауза, еще более долгая, чем предыдущая.

— А кто у нас муж? — игриво спросил я, неожиданно почувствовав, что для продолжения беседы и, главное, для ее скорейшего окончания от меня потребуются некоторые усилия.

— Он американец. Американский дипломат, — обрадовалась продолжению разговора девушка Алена. — Раньше он в Швейцарии работал, а теперь вот здесь. Мы месяц назад поженились.

(«Вот оно, значит, как».)

Разговор явно придавал ей уверенность в себе.

— Хотите, я вас познакомлю?

(«Дрожу от нетерпения».)

Я, разумеется, хотел. Тем более, это заманчивое предложение прозвучало не как вопрос (вопросительный знак я оставил как память об уроках русской грамматики в школе, которые я ненавидел всем своим подростковым сердцем)… оно прозвучало не как вопрос, а было произнесено приказным тоном человека, долгое время находившегося на ответственном посту руководителя и привыкшего отдавать распоряжения.

Алена отошла и буквально через несколько секунд вернулась под ручку с высоким пожилым господином. На вид господину было лет шестьдесят. Не меньше. Алене он скорее годился в дедушки, чем в мужья. Седые волосы, аккуратно уложенные и обильно обработанные гелем, строгий дорогой костюм, галстук-бабочка и толстый перстень на мизинце правой руки, которую он тотчас же мне протянул, покровительственно улыбнувшись.

— Мой муж, Брайен Томпсон, — торжественно сказала Алена.

— Andrey, — ответил я, улыбнувшись в ответ. — Nice to meet you, Mr. Thompson [1] Андрей. Приятно познакомиться, мистер Томпсон (англ.). .

— Brian, just Brian [2] Брайен, просто Брайен (англ.). , — замахал руками мистер Томпсон.

Витя тоже поздоровался. Мистер Томпсон, точнее, Брайен, подал руку и ему, все с той же улыбкой.

Дальнейший разговор, во время которого Витя ел бутерброд, происходил на английском.

— Вы в университете преподаете? — вежливо осведомился мистер Томпсон.

(«Тебе не все равно?…Странные все-таки у некоторых животных имена… обидные какие-то… „козел“, „выхухоль“, „вомбат“, „морж“, а вот у птиц, наоборот, величественные: „орел“, „фламинго“, „журавль“, „лебедь“. Несправедливо это».)