Сабир Мартышев - Дурная кровь (редакция 2003 г)

– Я даже не помню, когда именно впервые почувствовала какой-то подвох.

– Дело было в сексе? – спросила Света.

– А ты откуда знаешь?

– Женщины всегда это чувствуют.

Да, дело было именно в сексе. Ко всему прочему выяснилось, что у Кости имелись еще и странные предпочтения. В постели он вел себя агрессивно, причем, совсем не так, как это нравится женщинам. Он получал наслаждение от секса, основанного на боли и унижении. И хотя Вера пыталась убедить себя, что это еще одна особенность его творческого характера, ей никак не удавалось отделаться от мысли, что именно в постели она видит настоящего Костю.

– А потом он начал играть со мной в игры.

– Игры? – переспросил я.

– Да, вроде тех, что я устраивала тебе. Только мои шалости лишь бледное подобие оригинала. Его игры никогда не отличались безобидностью, и я всегда чувствовала себя на краю. Стала срываться на окружающих, испортился аппетит, сон, здоровье. Я боялась показываться на глаза знакомым, боялась, что у меня может начаться шизофрения. Мне казалось, что недалек тот день, когда я изменюсь окончательно и бесповоротно. Причем, не в лучшую сторону. Но он все больше ожесточался, и тогда мне стало по-настоящему страшно за себя.

– Почему же ты не ушла от него? Тебе ведь было куда возвращаться.

– Потому что любила. Хотя нет, не просто любила. Не знаю, как это лучше описать, не срываясь в клише, но… Понимаешь, Костя полностью завладел мной, я стала безвольной игрушкой в его руках и не могла ни в чем отказать ему. И, наверное, в глубине души, не хотела. Не знаю, знакомо ли тебе такое чувство.

Знакомо, Вера, и даже очень.

А потом она узнала об еще одной стороне Костика. Оказалось, что он бисексуал, причем предпочтение отдавал мужчинам, и очень скоро он возобновил встречи со своими давними партнерами, уже не таясь от Веры.

– Ты бы знал, как много ночей я ждала его, лежа одна в постели, зная с кем он сейчас проводит время и как. Но я себе представить не могла жизни без Кости, пусть даже такой тоскливой. А потом он возвращался, пахнущий чужим одеколоном и спермой. Поцелует меня на ночь и отвернется к стене, а я еще долго лежу рядом, и боюсь попросить у него хоть чуточку внимания.

Но всякому терпению приходит конец, скопившаяся боль находит выход. Так получилось и с Верой. После долгих месяцев унижения, она однажды проснулась и отчетливо поняла, что больше так продолжаться не может. Посмотрев в зеркало в то утро, она впервые увидела себя и ужаснулась – события последних недель пошли ей явно не на пользу. Она выглядела усталой, жалкой пародией на саму себя. Таких женщин можно найти на улицах, в очередях магазинов. Но Вера никогда не думала, что сама когда-нибудь превратится в такую серость. С глаз словно упала пелена, и она четко осознала, как надо поступить.

– Дело шло к свадьбе, и приглашения уже были разосланы. Я могла бы просто все отменить, уйти от него и начать новую жизнь, но мне этого было мало. Костя что-то уничтожил во мне, и я не собиралась отпускать его безнаказанным.

– Хочешь сказать, что общение с ним сильно изменило тебя?

– Не просто изменило, Костик убил во мне детскую невинность. Не та, что между ног, а та, что в голове. Тебе этого не понять, Паша, потому что ты сам все еще невинен. Ты не можешь думать о людях по-настоящему плохо, у тебя есть свои пределы. А у меня их уже нет. И порой эти мысли пугают меня саму.

– Я еще кое-что недопонял. Зачем ему нужна была свадьба?

– Я же говорю, что ты невинен, Паша. Объясняю: Костя искал ширму, которой можно было прикрыть свое настоящее лицо (хотя в его случае это была, скорее, задница), а то стали ходить слухи о его нестандартной ориентации. Родители, от которых он все еще финансово зависел, могли не понять этого и прекратили бы снабжать его деньгами. Порядочная жена как нельзя лучше подходила на роль этой самой ширмы.

Но жизнь с Костей воспитала кое-что новое в Вере – силу воли. Она помогла ей выдержать невыносимо долгие недели до свадьбы, не выдав презрения и ненависти. Когда наступил знаменательный день, жених все же заметил, что она волнуется, но списал это на «предпраздничный мандраж». Догадаться о Вериной афере даже ему было не под силу.

– Гостей собралось довольно много, но я их не видела. У меня в голове счет шел на минуты, которые оставались до моего спасения. Я не знала, что буду делать после того, как раздавлю этого слизняка, но последствия меня слабо волновали. Только бы дотянуть, только бы отыграть свою роль до конца, а все что потом… не имеет значения.