Станислав Стратиев - Недолго светило солнце

Отделение для мехов и кожаной одежды особенно возмущало Хоросанова, у которого никогда в жизни не было иной кожи, кроме своей собственной. Для такого человека, как он, имевшего всего две безрукавки и пальто неопределенного возраста, шкаф был поистине оскорблением. С годами Хоросанов стал мудрее и не столь чувствителен к обидам, как в молодости, но кентавр загораживал свет, в комнате всегда было темно и душно. Это было прямым посягательством на заработок квартиросъемщика, который всю жизнь торговал певчими птицами, экзотическими рыбками и медицинскими пьявками.

Маленький дом с садиком, дом, построенный отцом Хоросанова на окраине города, был идеальным для такой торговли. Хоросанов прожил там пятьдесят лет в окружении певчих птиц. Но однажды подошел экскаватор, он разрушил дом, уничтожил сад, изуродовал улочку. На расчищенном месте построили почту, а Хоросанова и половину семей с той улочки поселили в этом огромном и мрачном доме с многочисленными комнатами и коридорами. Постепенно жильцы выезжали из этого дома в новые микрорайоны, в панельные дома, их место занимали новые люди. Из старых осталось несколько семей, для них все не хватало квартир.

Хоросанова поселили в комнате со шкафом. Одинокий человек в таком возрасте не имел никаких шансов получить иное жилище, и старик очень хорошо это понимал. Его попытки поменять эту комнату на другую ни к чему не привели. Комната была маленькая и вся состояла из каких-то странных углов. Судя по всему, шкаф когда-то находился в огромном холле, но жильцы, сменявшие друг друга, сооружали стены, под различными углами перегораживали холл, все больше и больше теснили дубового гиганта, пока не получилась комната Хоросанова. И уже никто не хотел жить в полутемном многоугольнике.

Тогда Хоросанов решил расправиться со шкафом. Другого выхода у него не было. Менять профессию ему было уже поздно.

Борьба была неравной, чудовище невозможно было сдвинуть с места, не говоря уж о том, чтобы вынести на улицу. Для этого пришлось бы разрушить половину дома. Его нельзя было и спалить, шкаф не горел, но если бы и загорелся, то поджег бы, наверное, весь квартал. Хоросанов хотел было изрубить его топором, но топор отскакивал от твердого дерева. Да и инвентарный номер, прибитый к гнутой дверце, останавливал старика и не позволял прибегнуть к этим крайним мерам.

Долгими ночами Хоросанов с ненавистью смотрел на шкаф, от бессилия у старика опускались руки. Спрос на певчих птиц необъяснимо упал. И тогда Хоросанов предпринял решительный шаг – стал разводить в шкафу кроликов. Кроликов он продавал институту. Сам Хоросанов переехал в зимний сад, который пустовал.

Там он и жил, как цветок, среди пиявок, певчих птиц и экзотических рыбок. Потому и получил прозвище „цветок Хоросанов".

Такой была история Хоросанова, которую Сашко вкратце рассказал Тане, пока вел ее по мрачному коридору. Шлепающие звуки, издаваемые прыгающими кроликами, отдалились, глухо звучала мелодия граммофона. Вдруг прямо перед ними зазвенел велосипедный звонок. Они прижались к стенке, и в полумраке, держа в зубах печенье, мимо них важно проехал на новом „Балкане" мальчишка лет шести-семи.

– Почему не включаешь фару? – крикнул вслед ему Сашко.

– Цецо украл, – ответил мальчишка и исчез. Время было послеобеденное, большинство обитателей дома находилось еще на работе, они возвращались только вечером. Отдаленно звякал звонок велосипеда, видно, уже на лестнице, потом звонок совсем заглох – мальчишка выехал на улицу.

В полумраке коридора Сашко обнял Таню и погладил по волосам. Она повернула к нему лицо – в прищуренных глазах отразился слабый свет, губы ее вздрагивали. Сашко склонился к ним.

Когда он целовал ее, она почувствовала, что в коридоре кто-то стоит и наблюдает за ними. Она легонько оттолкнула его.

– Что с тобой? – Сашко удивленно посмотрел на нее.

Потом проследил за ее взглядом и увидел у окна молодую женщину.

– Нужно заказать ключ, – со вздохом сказал он. – Без этого не обойтись. В такой момент…

Таня ничего не понимала.

– Очень извиняюсь, – молодая женщина подошла к ним, получилось как-то неудобно… но я не знала, как поступить…

– Ладно, чего там оправдываться, – сказал Сашко. – Мы уже привыкли. Как ваши дела?

– Сам знаешь как… – женщина виновато улыбнулась. – Мне в самом деле неудобно, я понимаю, что ты занят… но никого больше нет, все на работе, боюсь, как бы он не рассердился…

– Я сейчас приду, – сказал Сашко.

Читать дальше