Паскаль Киньяр - Альбуций

Некий купец отправился по делам в дальние края. Попав в плен к пиратам, он написал жене и сыну, прося выкупить его. Тем временем жена его ослепла от горьких слез. Сын решил пуститься в плавание, дабы спасти отца. Мать умоляла его остаться, чтобы кормить ее, водить, содержать в чистоте и занимать беседою. Но сын отказался, торопясь встретиться с отцом и вырвать его из рук пиратов. Тогда мать затевает процесс и добивается того, что сына бросают в тюрьму за нарушение сыновнего долга.

Азиний Поллион сохранил лишь несколько диалогов на эту тему:

— Целых восемь месяцев я носила и кормила тебя в своем чреве. Рассеки же теперь свой живот и верни кровь, которую я отдала тебе.

— Я обязан жизнью моему отцу. Это он оплодотворил твое чрево. Ему первому я и должен оказать сыновнюю помощь.

— У твоего отца есть глаза. И пираты кормят его. У твоей матери больше нет глаз. А ее сын не хочет подносить пищу к ее губам.

— Что ты выигрываешь, держа меня в темнице? Твой муж томится в цепях. Твой сын томится в цепях.

— Я выигрываю то, что мой муж думает обо мне и мой сын думает обо мне.

— Они оба скованы железными путами, которые изранили им руки и ноги.

— Как могу я узнать, что эти путы из железа? Я больше ничего не вижу.

Роман Альбуция Сила «Слепая мать» отличается от всех прочих античных произведений крайней озлобленностью в отношении женского пола. Его можно уверенно отнести к моменту разрыва со Спу-рией. Вывод Альбуция звучит непререкаемо: «Quotiens patris pugnaret et matris, prius esse patris officium» (Когда возникает конфликт меж долгом перед отцом и долгом перед матерью, преобладает первый из них). У Сенеки сохранился лишь ответ матери: «Опаснее всего остаться жить дома. Мои глаза ослепли от слез. Другим повезло больше, чем мне: они всего лишь сидят, скованные, в трюме пиратского корабля». Альбуций завершает свой роман «Атака» следующими словами: «О судьи, что прекрасней всего на свете? Кровь ли, брызнувшая из раны в тот миг, когда из нее вырвали меч? Жемчужина росы на головке синего чертополоха? Капля семени на напруженном члене военного трибуна? Пронзительная трель флейты музыканта? Солнце, встающее из-за края луга, когда ночной туман медленно тает, обнажая черные скалы и платаны в долине По? Облака над ущельем Тенде?» Цестий, разумеется, не упустил случая заметить, что Альбу-ций мог бы и «отрезать» этот свой «напруженный член». Он добавил также, во время другой декламации, исполненной на форуме и законченной им в довольно поздний час: «Альбуций сравнивает свое семя с восходом солнца. О судьи, на землю уже пала ночь. Прикажите же внести сюда семя Альбуция!»

Когда Фламинина назначили проконсулом, он приветствовал своих клиентов и щедро наградил их подарками. Поцеловал в лоб жену. Сел в носилки и покинул город через Римские ворота, дабы отправиться в свою провинцию.

Сделав остановку в пути, он устроил пир. На этот пир он велел созвать танцовщиц. Во время пляски Фламинин возжелал одну из них. Он подозвал ее, усадил рядом с собою, попотчевал яствами и винами. Взяв руку куртизанки, он просунул ее под свою тогу. Куртизанка так ловко и умело возбудила проконсула, что он попросил ее провести с ним ночь. Та ответила, что никогда не видела, как обезглавливают людей, и это ее весьма сокрушает. Фламинин зовет слуг, велит привести мужчину крепкого сложения, а также орудия пытки и казни: дыбу, фасции, топоры, колоду, воронку. Приводят арестанта, сидевшего в тюрьме. Блудница с удовольствием смотрит, как он бледнеет от ужаса. Ему связывают руки за спиной. Она просит, чтобы его обрили. Разговаривает с ним. Затем ему отрубают голову. Перед этим Фламинин сказал ликтору, исполнявшему обязанности палача:

— Bibe, lictor, ut fortius ferias (Выпей, ликтор, чтобы удар твой был вернее).

Гости окружают их, аплодируют и пьют за здоровье хозяина, желая ему всяческих благ. Проконсул велит поднять отрубленную голову и поднести к глазам куртизанки. Та отшатывается. Все хохочут и осушают кубки; кровь казненного течет под ложа. Куртизанка проводит ночь с Фламинином и доставляет ему наслаждение, ублажив губами.

Альбуций восклицает:

— Римский народ доверил тебе власть, а ты доверил свою власть блуднице.

— Но я никогда не видела, как убивают человека.

— Я скорблю не о жизни раба, но о том, что ты обезглавил его в честь завершения пиршества.

— Женщина, скажи, напрягся ли его член, когда он умирал? .