Роберт Уилсон - Компания чужаков

— За чей же счет он пиратствует?

— Вы плохо разбираетесь в пиратах, Анна, — ответила Мэри, зачем-то рисуя на песке огромное сердце. — Никто не знает, где они странствуют и где захватывают добычу.

Они покурили молча. Анна уже мечтала закончить разговор и окунуться в океан, удрать подальше от американки с ее грубым акцентом, от обмена информацией, в результате которого она, вполне вероятно, останется в долгу.

— На вашем месте, — сказала Мэри, стирая нарисованное на песке сердце, — я бы не вникала. Довольно с вас того, что на поверхности. Пальмы и казино, так гораздо приятнее.

— А-ай!!! — завопил вдруг Хэл, задергался и далеко отшвырнул от себя окурок сигары.

— Бедняжка Хэл пальчики обжег, — пособолезновала Мэри. — Мы тут, Хэл!

Хэл поднялся на ноги, подул на ладонь. Теперь Анна узнала его: тот самый американец, который прижимал ее к груди «на счастье», когда выиграл в рулетку, а другой рукой притиснул птичку, за которой ухаживал Уоллис. Мэри представила Анну мужу, тот вежливо кивнул, глянул на часы и решил, что пора и долой с пляжа. Анна смотрела им вслед, догадываясь, что Мэри пересказывает мужу весь их разговор. Догадаться было нетрудно: Хэл то и дело оглядывался, как будто сожалея, что не познакомился с Анной поближе, только потряс перед ней обожженными пальцами.

Наконец-то Анна сбросила купальный халат и подошла к морю. Осмотрелась — никого. Потуже завязала волосы и спрятала их под купальную шапочку. Зашла глубже, бросилась в воду и поплыла, делая частые гребки, с силой раздвигая ленивые волны. Плывя, она ни о чем не думала, пусть океан смоет с нее все проблемы, пусть кожа пропитается прикосновениями волны и воздуха. Как отрадна прохладная вода, в которую погружается разгоряченное лицо! Она поймала ритм, освобожденное от дум тело продвигалось вперед ровно и гладко, руки гребли не хуже весел, и, четко поворачивая голову, Анна успевала сделать вдох из-под взметнувшейся над водой руки.

В очередной раз подняв голову, чтобы глотнуть воздуха, Анна успела понять, что сейчас произойдет столкновение, — сработал радар, но отвернуть не успела. Тошнотворный удар кости о кость, лицо Анны, продолжая движение вперед, скользнуло над плечом встречного пловца, и его плечо пришлось ей в горло, руки ее бессильно взметнулись в облаке пены и солнечных зайчиков. Скатившись с твердых мужских плеч, Анна снова рухнула в море, изо рта пошли пузыри. Свет померк, она погрузилась в пучину, только ноги еще бились в мутном хаосе на поверхности воды.

И наступила тишина. Бесшумный, расслабленный покой, точка в вечности, где нет места панике. Нет паники, даже если перед мысленным взором скользнет зачем-то алебастровое лицо матери, и горящий дом, и деревянная нога Роулинсона, и монахини, и впервые осмысленная, прекрасная своей лаконичностью формула, и вращающееся колесо рулетки, и скачущий шарик из слоновой кости, и напоследок Мэри…

Чужие руки вторглись в ее подмышки, в глаза ударил нежеланный солнечный свет, воздух и вода разом, яростно хлынули в легкие. Задыхаясь и кашляя, Анна извергла жгучую, как кислота, жидкость. Она билась и сопротивлялась так, словно ее тащили не к привычной земной жизни, а куда-то в новое и неведомое. Все было слишком реально: прикосновение чьих-то губ к ее шее чуть пониже затылка, тихие слова, воспринятые не слухом, а кожей. Голова Анны бессильно запрокинулась, но движение не прекратилось, встречный пловец подхватил ее и увлекал за собой, она чувствовала под собой ровные взмахи его ног, чувствовала надежную руку, обхватившую ее поперек туловища; голубое небо, покачиваясь, плыло вослед, и ей казалось, она снова лежит в коляске в саду, в Клэпэме.

Пловец выбрался на берег и уложил Анну лицом вниз на песок. Из ее рта и носа ровными непрерывными струями текла вода. Коснувшись испачканной в песке рукой головы, девушка нащупала основательную шишку, уже набухавшую возле виска.

Смерть… дважды за один день… — пришла в голову нелепая мысль. Вот что происходит, когда покидаешь дом. Неужто мир за пределами очерченного родителями круга так опасен?

Мужской голос доносился издали, звук полый, слабый, отдающийся эхом, как будто ее голову сунули под стеклянный колпак. Тот самый голос она слышала прошлой ночью. Лицо резко очерчено, слишком тонкую кожу кости будто распирают изнутри, наверное причиняя боль. Голубые глаза, светлые волосы. Ямочка на подбородке. Загадочное лицо: и сильное, и ранимое, наивные и проницательные глаза. Непонятная грусть перехватила горло.