Грэм Грин - Путешествия с тетушкой

Священник ни с того ни с сего завел разговор о летающих тарелках. Над Аргентиной, по его словам, они кишмя кишели – будь ночи ясными, мы бы непременно увидели с судна хотя бы одну.

– Вы в самом деле в них верите? – спросил я, и старик от возбуждения забыл то немногое, что знал по-английски.

– Он говорит, – перевел О'Тул, – вы, наверно, читали вчерашнюю «Nacion». Двенадцать автомашин встали в понедельник ночью на шоссе из Мар-дель-Платы в Буэнос-Айрес. Когда наверху пролетают тарелки, мотор глохнет. Преподобный отец считает, что летающие тарелки имеют божественное происхождение. – О'Тул переводил почти с такой же быстротой, с какой тараторил священник. – На днях одна пара, ехавшая в машине в Мар-дель-Плату, на выходные, вдруг оказалась в облаке тумана. Машина встала, а когда туман рассеялся, то обнаружилось, что они в Мексике вблизи Акапулько.

– Он и в это верит?

– Само собой. Все они верят. Раз в неделю по радио в Буэнос-Айресе передают про летающие тарелки. Кто и где видел их за истекшую неделю. Наш с вами приятель говорит, что тут, может, кроется объяснение Летающего дома в Лоретто [согласно преданию, в Назарете над хижиной, где жила дева Мария, в IV в. был воздвигнут храм; в XII в., когда храму угрожали сарацины, ангелы перенесли храм в Лоретто, где он стоит и поныне]. Просто дом подняли в Палестине, как тех людей на шоссе, а потом опустили в Италии.

Нам принесли жесткий бифштекс и затем апельсины. Священник погрузился в молчание и ел, нахмурившись. Наверное, он чувствовал, что окружен скептиками. Бизнесмен отодвинул от себя тарелку с вареными овощами и откланялся. А я наконец задал вопрос моему собеседнику, который мечтал задать в течение всего завтрака.

– Вы женаты, Тули?

– Да. Вроде как женат.

– У вас есть дочь?

– Да. А что? Она учится в Лондоне.

– Она в Катманду.

– В Катманду? Да ведь это Непал!

Морщинки озабоченности обозначились резче.

– Ну и ошарашили вы меня, – проговорил он. – Откуда вы знаете?

Я рассказал про Восточный экспресс, но обошел молчанием молодого человека. Я сказал, что она была с группой студентов, а она и вправду была со студентами, когда я видел ее в последний раз.

– Что тут поделаешь. Генри? – сказал он. – У меня работа. Не могу же я гоняться за ней по всему свету. Люсинда не понимает, сколько она мне доставляет огорчений.

– Люсинда?

– Мамочка так назвала, – с горечью отозвался он.

– Теперь она называет себя Тули, как вы.

– Правда? Это что-то новенькое.

– По-моему, она вами восхищается.

– Я отпустил ее в Англию, – продолжал он. – Думал, там она в безопасности. И вот, пожалуйста, – Катманду! – Он оттолкнул апельсин, который с такой тщательностью чистил. – Где она живет? Сомневаюсь, чтобы там была приличная гостиница. Вот если там есть «Хилтон» [фешенебельные гостиницы в разных городах мира, принадлежащие американской компании], тогда можно быть спокойным. Как мне быть. Генри?

– С ней все будет в порядке, – сказал я не очень уверенным тоном.

– Я мог бы послать телеграмму в посольство, должно же быть там посольство. – Он резко встал. – Схожу помочусь.

Я последовал за ним по коридору в уборную. Мы молча постояли рядышком. Я заметил, что губы у него шевелятся. Быть может, пришло мне в голову, он ведет воображаемый разговор с дочерью. Вместе мы покинули уборную, и, не произнося ни слова, он сел на палубную скамью по правому борту. Дождь прекратился, но в воздухе повисла пасмурная холодная сырость. Смотреть было не на что: редкие деревца вдоль берега мутной реки, отдельные хижины, да между деревьями проглядывало пространство, до самого горизонта поросшее бурым кустарником, абсолютно плоское, без малейших возвышенностей.

– Аргентина? – спросил я, чтобы прервать молчание.

– Так все и будет Аргентина, пока не дойдем до реки Парагвай, в последний день. – Он вынул блокнот и что-то записал. Как мне показалось, цифры. Кончив, он сказал: – Извините, я вношу кое-какие данные.

– Относятся к вашей работе?

– Да, провожу тут одно исследование.

– Ваша дочь говорила, что вы работаете в ЦРУ.

Он обратил на меня свой скорбный, озабоченный взгляд.

– Она романтическая девица. Воображает бог знает что.

– А ЦРУ – это романтично?

– Так кажется девочке. Наверное, увидела какой-нибудь мой отчет с пометкой «секретно». А секретно все, что идет в государственный департамент. Даже статистика по недоеданию в Асунсьоне.

Я не знал, кому из них верить.

Он опять спросил меня с беспомощным видом: