Юрий Мухин - Три еврея

Мудон — это моё, но Донского только это решение вопроса не устроило.

Он задумал ввести пластиковые расчетные карточки, а меня эта идея не вдохновила. Конечно, пластиковая карточка имела преимущества перед мудоном и перспективу, которой мудон не имел (хотя я довольно удачно деноминировал его в связи с инфляцией). Однако пластиковых карточек в СНГ еще не было, они требовали довольно сложной техники и системы связи, поэтому я считал, что мы могли в этом вопросе отдать пальму первенства кому-нибудь другому, посмотреть, что у него получится, а потом уж заняться этим делом и самим. И Донской не стал со мной спорить, а просто взял и сам занялся этим делом — сам нашел исполнителей, сам договорился с банками и торговлей. Причем я бы безусловно решил и этот вопрос, если бы он распорядился, но он решал его лично, и я не нахожу другого объяснения, кроме того, что ему это было интересно. В результате у нас на заводе первыми в СНГ появились пластиковые расчетные карточки исключительно благодаря свойствам нашего директора.

Надо сказать, что я, порою шапочно, а порою и очень тесно, был знаком с сотнями директоров различных предприятий. Не скрою, были среди них и такие мелкие людишки, что просто оторопь брала — как они на свои должности попали? Но в массе своей это были люди, безусловно, неординарные. Скажем, на Актюбинском ферросплавном тогда работал Н.В. Новиков, который восхищал меня своей энергией и предприимчивостью. Если бы пришлось, я бы под его началом работал без колебаний. Но пусть меня простит Никита Варфоломеевич, у нас директор был все же лучше.

Приняв Ермаковский завод ферросплавов разрушенным в моральном и организационном отношениях, С.А. Донской в несколько лет полностью восстановил его так, что с тем же составом оборудования мы к началу 90-х годов увеличили производство чуть ли не вдвое и давали 1040 тыс. тонн ферросплавов в пересчете на 45 %-й ферросилиций, став по мощности крупнейшим в мире предприятием. Кроме того, мы имели очень высокое, отмечаемое международными наградами качество продукции, что снимало все проблемы по реализации ее на международном рынке. Но это далеко не все. Завод построил, строил и содержал половину города Ермака со всей его инфраструктурой. Имел огромный, как тогда говорили, соцкультбыт, т. е. профилакторий, крытый бассейн, дворец культуры, дом отдыха (он же пионерлагерь), стадион, спортплощадки и… не упомню всего. Имел большое подсобное хозяйство с коровниками, свинарниками, бойней, большой площадью теплиц. Сам или на паях производил уйму различных товаров от минеральной воды (кстати, очень достойной) до сыров, от мебели до видеомагнитофонов и трикотажа. Когда я знакомил с заводом новых партнеров с Запада, то, шутки ради, я перечислял сначала все это (я тогда лучше помнил), а потом добавлял: «Ну, в оставшееся время мы еще и плавим миллион тонн ферросплавов». Пока был СССР, мы, конечно, работали по его законам — по тарифно-квалификационному справочнику, посему вмешаться в свою зарплату могли незначительно и только путем повышения производства и экономии себестоимости, но с общим объемом прибыли — с деньгами как таковыми, у нас проблем не было — хватало на все.

С развалом СССР начался известный бардак, но мы выкручивались до тех пор, пока Правительство Казахстана не начало нас явно останавливать, чтобы, как стало потом понятно, передать госпредприятие на разграбление частным лицам. Руководство завода было препятствием к этому: ну, как ты, Назарбаев, объяснишь, почему снял с должности лучшего директора в СССР и заменил его подставным лицом — каким-то разорившимся владельцем маленького ресторана из Токио?

Сначала Донского, судя по всему, решено было убрать с помощью прокуратуры и суда, и нас, как я писал, замучили ревизии финансовой деятельности, но ревизоры ничего не нашли. В 1991 году Донскому исполнилось 60 лет, пенсионный срок, однако руководители его уровня, да еще такие крепкие физически, на пенсию в эти годы не уходят, посему мы никакой пакости с этой стороны совершенно не ждали.

И когда Донского по какому-то пустяковому вопросу вызвали к 12–00 к главе области, не только мы, но и он сам ничего не подозревал. Он не вернулся ни к обеду, ни после обеда, но нас это не волновало. И вдруг после обеда, несколько времени спустя, секретарь директора объявляет, что Семен Аронович снят с должности и нас собирают в актовом зале для представления нового директора. Мы опешили…