Автор неизвестен - Журнал День и ночь

История «Метрополя» явилась последней точкой в попытке сохранения уже угасшей общей формальной коммуникации официальных «элиты» и «оппозиции». Трудно сказать, насколько «официальные писатели» ощущали разницу в величине собственного символического располагаемого капитала — и капитала участников «Метрополя». Но угроза их положению, несомненно, присутствовала.

Любопытно сравнить «Войну» властей с «Новым миром» Твардовского и истории с «Метрополем» и «Каталогом». Если в первом случае всё же это были «свои», с которыми пытались «разбираться», «торговаться», находить компромиссы, «Метрополь» — шумный скандал и разгром «своих», ставших «чужими» («непобеждённых»), «Каталог» — полное отчуждение и запрет, здесь уже «своих» для официальной элиты не было.

Полная аналогия с «научными школами» в экономике, социологии, истории. И семинары для «своих», где собирался небольшой кружок посвящённых. И издание «трудов» (препринты) в количестве одного-двух десятков экземпляров.

Устар.: несварение желудка.

Социальное пособие.

В сущности, Е. А. Попов говорит о немногочисленном поколении «уходящих». В литературе они и должны иметь успех, если они конкурируют с «практиками». Но других в этой возрастной когорте пока особо не заметно.

Е. А. Попов не боится показаться непоследовательным — до этого он объяснил, почему Россия — не литературоцентричная страна ныне. 40 000 молодых, желающих стать писателями, — цифра, которая действительно поражает воображение. Но имеет ли она отношение к литературоцентричности? Как и те люди, которые ведут свои блоги в Интернете, — литераторы ли они? Может, имеет место обратный процесс — массовой потери культуры слова и представлений о минимальных требованиях к литературному произведению?

«Новое литературное обозрение».

Здесь мне трудно согласиться с Е. А. Поповым. Как система издательств, так и система литературных журналов основана на лояльности авторов в первую очередь к редакционной политике; во вторую — к личностям самих редакторов. В свою очередь, последних подбирает собственник, человек — или группа людей — располагающих относительно большим экономическим капиталом, а стало быть, прошедший через определённые социальные фильтры. Наконец, процедура отбора «своих писателей» в этих организациях является намного более жёсткой, нежели конкурсный набор на замещение номенклатурных должностей чиновников в органах власти или менеджеров в корпорациях. И требование лояльности в российском издательско-книготорговом бизнесе соблюдается не менее жёстко, чем в условиях советской цензуры.

Действительно, желающие могут теперь издаваться за «свой счёт». Но писательство, как и любое творчество, предполагает приобретение претендентами символического капитала, и проблема XXI века — не собственно издание, печать, а каналы распространения, сети, по которым произведение доставляется к потребителю. Нынешнему писателю не надо ехать на Север и зарабатывать 2 тыс. у.е. — он может выложить свой текст в Интернете. Однако чтобы этот текст прочли, он должен выложить его на посещаемом портале, через администрацию портала. Это равносильно публикации через издательство или журнал, и здесь точно также возникает проблема лояльности.

Альтернативой может быть скандал, связанный с личностью автора: известность гарантирует читательский интерес. Собственно, и об этом ещё в «Мартине Идене» писал Джек Лондон. Именно это происходит сейчас с «нацболами» или лидерами «гламура».

Другими словами, на мой взгляд, нет никаких оснований полагать, что высококачественное художественное или научное произведение автора, не входящего в состав современной российской «элиты-номенклатуры» и не имеющего скандальной известности, дойдёт до заинтересованного читателя.