Цеханович Геннадьевич - Умирать страшно лишь однажды

– Вот так майор мы и воюем, – майор улыбаясь укладывал в чехол камеру, а американцы, что то возбуждённо обсуждая складывали свою аппаратуру.

В воздухе прошелестели последние четыре снаряда, которые я решил положить вдоль невидимой нами улицы частного сектора. Четыре серо-чёрных разрыва одновременно поднялись в глубине жилого сектора и взрывной волной выкинуло на перекрёсток боевика. Пролетев, нелепо размахивая руками, по воздуху метров пятнадцать он тяжело грохнулся на середину перекрёстка. Мгновенно вскочил и тут же упал, ухватившись одной рукой за ногу и второй за бок.

– Американцы, – возбуждённо закричал я через бруствер, – раненый боевик на перекрёстке. Смотрите, как я его сейчас накрою.

– Телеоператоры лихорадочно стали устанавливать обратно аппаратуру, а майор поспешно выхватил из чехла камеру.

– Ну что, готовы, – нетерпеливо закричал я американцам и майору и увидев их утвердительные кивки, скомандовал для подручной батареи, – Залп!

К этому времени на перекрёсток из боковой улицы выскочили четверо боевиков и суетились около раненого, но услышав звук подлетающих снарядов, резво метнулись обратно за угол кирпичного забора. Снаряды кучно разорвались на перекрёстке, заслонив дымом фигуру боевика. Но когда дым развеялся, чеченец продолжал сидеть на земле монотонно раскачиваясь из стороны в сторону, лишь его автомат откинуло ещё на пять метров дальше.

– Самара, Залп! – В азарте проревел я команду и очередные разрывы заслонили перекрёсток. Теперь боевик лежал, но через несколько секунд опять принял сидячее положение.

– Самара, ещё один Залп! – Эту команду я подал уже со злостью. Чёрт побери, что за ерунда? Но и эти снаряды разорвавшись на перекрёстке не уничтожили чеченца. Зло сплюнув, я скомандовал.

– Самара, Стой! Записать!

Через секунду над бруствером появилась голова в бейсболке и возбуждённо затараторила: – Господин подполковник, почему – Стой? Давай стрелять ещё туда…

– Джон, Смит, не знаю как тебя там зовут. А как же права человека? И где Ваша хвалённая гуманность. Знаешь что – пошёл ты к чёрту. Это, во-первых. А во-вторых – ему достаточно. Ранен в ногу, в бок, да ещё контужен наверняка – тут десятерым человекам с лихвой хватит. Короче – он уже не боец.

От камеры возбуждённо закричал второй американец и все посмотрели на перекрёсток. Из-за угла снова выскочили четверо боевиков, ловко подхватили раненого боевика, валявшийся автомат и через мгновение скрылись за углом кирпичной стены.

– Самара! Левее 0-02… – Тут же выдал я в эфир команду и через полторы минуты залп дивизиона кучно накрыл окрестности перекрёстка. Четыре разрыва взметнулись и в глубине улицы, куда скрылись боевики.

– Всё. Самара, Стой!

Все, кто наблюдал за нашей работой на КНП, вернулись к своим делам, американцы стали лениво сворачивать аппаратуру, а майор с академии и сопровождающий иностранцев в соседней ячейке закурив, стали обсуждать дальнейший план. Я углубился в свои записи, разбираясь с расходом боеприпасов, рассчитывая, сколько смогу сегодня потратить на ведение огня и не сразу обратил внимание на стрельбу и крики за бруствером окопа.

Расталкивая солдат и офицеров, толпившихся в узких проходах КНП, мимо меня на выход промчался высокий майор и, матерясь, выскочил наверх. Чуть приподнявшись над бруствером, я выглянул из окопа и увидел вполне рядовую, боевую ситуацию. Боевики, озлившись на артиллерийский обстрел, в свою очередь обстреляли нашу высоту двумя АГС не жалея гранат. Разрывы подымались в пятидесяти метрах от КНП и в сорока от операторов, которые метались по изрытой воронками земле, не зная куда бежать. Солдаты, офицеры, которых обстрел застал на открытой местности, попрятались в воронках, брошенных окопах боевиков и других естественных укрытиях, откуда со злорадным смехом наблюдали за бестолковым мельтешением иностранцев.

Высокий майор подскочил к американцам и, не церемонясь, толчками погнал их к ближайшей авиа воронке. Боевики немного довернули и около десятка гранат разорвались около нашего КНП. Мы все одновременно нырнули в спасительную глубину окопа и, переждав свист и пение осколков, выглянули из окопа, уже беспокоясь о судьбе репортёров, так как обстрел снова сместился в их сторону.

Если раньше телевизионщики под разрывами метались с аппаратурой в руках, то теперь они в панике покидав оборудование на землю неслись сломя голову вверх по склону, а высокий майор сорвав голос, безнадёжно махнув рукой спрыгнул в глубокую воронку и обстрел как по мановению волшебной палочки прекратился. Всё обошлось – уцелели американцы, никого из наших не задели гранаты. Из воронки вылез высокий майор, подобрал сумки с камерами, штативы и уныло побрёл за своими подопечными. Ушёл из окопа и майор из академии….