Цеханович Геннадьевич - Умирать страшно лишь однажды

Командир кряхтел, пыхтел, отнекивался, но всё-таки сдался. И сегодня, вместе с Тимохиным еду на передок. Вылезу, посмотрю в бинокль, может, постреляю дивизионом.

20:15 С утра выезд наш на передний край всё задерживался и задерживался. И когда мы

уже должны садиться на машины, меня вызвал к себе командир: – Борис Геннадьевич,

с группировки передали разведданные: боевики большими силами сосредотачиваются в Кирово с последующей задачей прорваться в Алхан-Калу. Нужно нанести хороший удар по посёлку. Ну и тебе придётся остаться.

– Чёрт побери, товарищ полковник, в кои веки собрался на передний край и опять не поеду. Давайте сделаем так: У меня на этот случай есть запланированные цели и я сейчас накрою Кирово по полной программе, а потом буду вести беспокоющий огонь. Здесь за меня остаётся Чистяков и если что "срулит" нормально дивизионами, а оттуда я всё хорошо рассмотрю и если понадобится то сам открою огонь. – Командир молчал и по его молчанию было видно, что ему очень не хочется меня отпускать. Распахнулась дверь и в салон командира забрался Тимохин, а Сергеев тяжело вздохнул и махнул рукой.

– Езжайте. Владимир Васильевич только береги начарта и никуда не лезьте.

Мы весело вывалили из салона командира и отойдя от него подальше Тимохин, с энтузиазмом потёр руки: – Ну, сейчас мы покажем как с дураками связываться.

В палатке ЦБУ я поставил задачу дежурившему Чистякову и под канонаду дивизионов помчались на передний край третьего батальона.

Оставив технику за холмами, мы в пешем порядке выдвинулись в самую крайнюю точку – в окопы развед взвода. Солдаты деловито суетились в окопе и из автоматического гранатомёта АГС раз за разом накрывали расстилающую под ними зелёнку, которая большим куском тянулась от окраины Кирово.

– Товарищ подполковник, – подскочил к Тимохину старший разведчиков и стал возбуждённо докладывать, – пять минут назад прямо на нас из зелёнки внезапно вышла группа боевиков в количестве десяти человек. Среди них была женщина со снайперской винтовкой. Мы их тут же обстреляли и они юркнули обратно в зелёнку, вот мы сейчас и чешем её из гранатомёта. Скорее всего это была снайперша со своей группой прикрытия и предполагаю, что они сейчас отходят вон к тому зданию….

Разведчик показал рукой на трехэтажное кирпичное здание, возвышающееся над частным сектором Кирово. Громко загрохотал гранатомёт, выплёвывая очередную порцию гранат в зелёнку и через несколько секунд серые дымки разрывов показались среди голых деревьев.

Я вскинул бинокль и стал осматривать видимую часть посёлка, которая практически и была окраиной Грозного. Отсюда была видна лишь часть частного сектора, какие-то двухэтажные каменные здания, полуразрушенная промышленная зона с большими шарообразными цистернами. Мы уже знали, что там хранится аммиак и туда было запрещено стрелять. Недалеко виднелся участок железной дороги, неширокая река Сунжа и большое поле тянулось до самой окраины Алхан-Калы, покрытое большими участками кустарников. На противоположном его конце виднелся Алхан-Юрт всё ещё не занятый 15 полком.

Основные налёты артиллерией закончились и по населённому пункту вёлся беспокоющий огонь. Чуть в стороне низко с не передаваемо приятным для моего слуха звуком пролетали снаряды и разрывались среди домов, следом за ними с коротким свистом и резким звуком рвались мины. Но всё это было в основном в другой части посёлка, не наблюдаемой из-за выступающего вперёд края крутого холма.

Моё желание пройти вдоль обрыва ещё дальше совпало с решением Тимохина и после небольшой подготовки мы, полусогнувшись и рассыпавшись в цепь, начали перемещаться вдоль обрыва. Продвинувшись по обрыву метров пятьсот-шестьсот, мы залегли на краю, с интересом разглядывая открывшуюся панораму. Весь посёлок сверху был как на ладони. Окраина его начиналась прямо под нами в ста метрах и на протяжении триста метров от нас, вправо и влево тянулся частный сектор, который разрезала железная дорога и река Сунжа. Над частным сектором возвышалось трёхэтажное здание школы, как мы уже определили по карте, рядом с ним располагались двухэтажные жилые здания, переходящие в небольшой микрорайон, но уже четырёхэтажных "хрущовок" из красного кирпича. Над всем этим гордо подымались громадные корпуса ТЭЦ и три её большие, кирпичные трубы. Штаб боевиков, который мы обстреливали два дня назад как раз и располагался на её территории. Чуть в стороне и ближе к нам виднелось большое и высокое здание, этажей так в шестнадцать, мукомольного завода. И всё это плавало в сизом дыму от горевших зданий, от разрывов снарядов и мин, а также в красной кирпичной пыли от попаданий снарядов в "хрущёвки" Картина впечатляла и радовала. Я не мог найти не одного дома куда бы не попал снаряд или мина, а в бинокль можно было рассмотреть и более мелкие детали: развороченные стены, выброшенный домашний скарб из домов разрывами, брошенная и бродящая по улочкам и переулкам частного сектора мелкая домашняя живность, которая шарахалась от каждого близкого разрыва. То в одном месте, то в другом внезапно высоко в воздух подымались дымы от разрывов снарядов или появлялись более светлые и круглые разрывы мин. Очень часто из этих разрывов вылетали обломки зданий, заборов и сараев. Мы находились как раз под самой низкой точкой траектории полёта снарядов и их звук будоражил мою душу артиллериста. Рядом со мной расположился начальник клуба, которого мы взяли с собой, чтобы он снимал всё на видеокамеру, правее расположились мои разведчики Попов и Сашка Шараборин, которые тоже с интересом разглядывали окраину Грозного.