Цеханович Геннадьевич - Умирать страшно лишь однажды

– Товарищ подполковник, не надо в яму…. Я больше не буду…. Только не надо в яму…

Мы все были ошарашены, такой реакции не ожидал никто, в том числе и я.

– Солдат, ты чего? Ну-ка встань, не я тебя арестовал, а командир полка вот его и проси…

Солдат на коленях быстро повернулся к Швабу, но тот обескураженный реакцией солдата, махнул рукой и, появившиеся разведчики, выволокли рыдающего контрактника на улицу, а я победно посмотрел на присутствующих, хотя в душе испытывал неприятное ощущение от того, что довёл деревенского паренька до такой унизительной сцены.

– Вот когда он отсидит свои десять суток, его палкой не выгонишь на мародёрку… Товарищ полковник, может не десять, а пять суток дадим ему? Что-то жалко его стало…

– Борис Геннадьевич, – обратился ко мне Кравченко, когда все разошлись из штаба, – первый дивизион что то последнее время стал плохо стрелять. Оборзели совсем, лупят и всё не туда куда надо. Да и контрактник, наш Хохлов, не особо себя показал на корректировке. Когда стрельба началась то он сильно зассал. Я думал сбежит, но вовремя его встряхнул, а то бы один остался.

– Ни хрена себе. У нас во взводе ещё такого не было. Саня, вечером построим взвод и проведём жёсткую разборку этого случая, а в наказание он три раза в составе каравана сходит в горы. Сучара. Ну, а насчёт первого дивизиона ты прав. Придётся его сотрясти.

18:55 После обеда сел на ПРП и помчался в 99ый арт. полк для установления взаимодействия.

Командира полка полковника Бызова на месте не было, а с его начальником штаба решить я ничего не смог – у него средства связи другие. Спросил про Лаха-Варанды, но он ничего не мог мне сказать, кто там – наши или духи?

Рядом с арт. полком стояла 240мм миномётная батарея и на её огневой позиции находились два особиста, оба капитана, курирующие эту батарею.

Я слез с ПРП и подошёл к курившим капитанам, с любопытством глядевшим на меня: – Товарищи офицеры, подскажите: Лаха Варанды в чьих руках – наших или духов?

– А вы кто такой, товарищ подполковник? – Вопрос был задан, в принципе, правильный, но задан он был с наглецой в голосе и с пренебрежением, что меня здорово покоробило. Но я сделал вид, что не замечаю вызова и спокойно представился.

– Подполковник Копытов, начальник артиллерии 276 мотострелкового полка. Стоим напротив Дуба-Юрта. В первую войну я был комендантом Лаха Варанды и хотелось бы туда проскочить, если деревня в наших руках.

– Да, честно говоря не понятно: то ли наша, то ли не наша. Стреляем в ту сторону, а сами не суёмся туда…

– Да…, – я долго тянул это слово, вкладывая в него всё своё презрение к этим трусливым особистам, которые боялись даже высунуться с огневых позиций своей батареи и, не удержавшись, с издёвкой произнёс, – а не много ли вас в таком случаи, товарищи офицеры, на одну батарею?

– Подполковник, езжай отсюда пока не поздно, – окрысились особисты, поняв подоплёку вопроса.

– Да, я уеду отсюда и сейчас проеду в деревню, ничего не боясь, а вы тут останетесь – потому что зассыте ехать за мной. – Плюнув офицерам под ноги, я залез на ПРП и дал команду на движение. Доехал до берега Аргуна, свернул вправо и через три километра подъехал к окраине деревни. За это время навстречу мне никто не попался, а справа за дорогой стояла батарея 82мм миномётов, которая вела беглый огонь в сторону входа в Аргунское ущелье. Свернул туда и въехал на огневую позицию.

– Старлей, где передний край проходит? – Спросил я, не слезая с ПРП, единственного на позициях офицера.

– Не знаю. Может по деревне, а может за деревней. У меня, там, впереди где-то комбат с ВВэшниками…

– А огонь то куда ведёшь?

– Да по скале, там комбат передал духи в глухой обороне сидят…., – я и сам уже видел разрывы мин на каменной глыбе, нависавшей над Аргуном и дорогой, которая проходила прямо под скалой. Донёсся слитный залп с позиций арт. полка и всю скалу накрыло мощными снарядами, довершая этот залп гулко и мощно два раза ударили 240мм миномёты и через сорок секунд два больших разрыва накрыло скалу вправо от артиллерийского залпа.

– Ну, ладно, старлей удачи тебе, а я поехал дальше, – выворотив большой пласт чёрной земли, ПРП развернулось и через минуту мы въехали на улицу шедшую вдоль деревни. Здесь всё было мне хорошо знакомо, каждый забор, каждый дом и дерево около них. Все они были целы, но чем дальше я проезжал по улице, тем больше мне попадалось разрушенных домов и следов прошедшего боя. В глубине улиц, выходящих из деревни виднелись жители, которые с боязнью и любопытством глядели на одинокую русскую машину, медленно двигающую по улице. Звуки боя приблизились и когда подъехал к разрушенной мечети, я остановил машину. Автоматная и пулемётная стрельба велась где-то впереди, в двухстах метрах. Периодически били гранатомёты, но ни боевиков, ни наших видно не было. Судя по всему, бой шёл в Пионерском, селении дворов в сто двадцать, и за пионерский лагерь, находившийся в полукилометре от деревни.