Иржи Грошек - Легкий завтрак в тени некрополя

(ФРАГМЕНТ СЦЕНАРИЯ: Карина довяжет свой свитер в Праге, в самый канун Рождества. И скажет мне: «Примерь… Я вязала этот свитер для тебя. С самого начала». Я улыбнусь Карине, ведь мы уже полгода как женаты. Я поцелую Карину, мы будем сидеть дома в уютных креслах и смотреть, как в камине потрескивают сухие поленья, и вместе встретим Новый год.)

– Три эпизода, – уговаривал меня Александр и демонстрировал четыре волосатых пальца. – Три эпизода с Кариной. Все остальное на Крите мы уже сняли. Раз, два, три!… – Александр загибал и разгибал свои пальцы у меня под носом.

Конечно, Александр мой друг, но пальцы его выглядели неэстетично, когда подразумевали сценарий фильма. По сценарию, Карина призвана сыграть саму себя. Я не господь бог, я всего лишь предлагаю Карине ситуацию и слова. Да только сейчас мне абсолютно неинтересно, что будет говорить и делать Карина. Потому что в Праге…

– В Праге будешь локти кусать, – добавил Александр и показал мне свой локоть. – В Праге греческих колонн «нету». А также…

И Александр стал методично перечислять, чего «нету» в Праге и что есть на Крите. Да только Александр забыл про Валерию. А Валерия предполагалась – везде, и поэтому доводы Александра меня не пугали. Александр специально коверкал слова, чтобы лишний раз подчеркнуть мое ослиное упрямство. Предлагал выбирать между своими пальцами и локтем… Я не хотел внушать Карине какие-то надежды. Как нелюбимой жене, внушать…

– Все, – сказал Александр. – Сыт я по горло твоими сравнениями. – И снова показал мне четыре растопыренных пальца.

– Мне кажется, – неожиданно возник Корнелий, – в баре завелись тараканы. – Он прекратил наконец бегать из угла в угол и теперь раскачивался перед нами с пятки на носок.

– Это еще что?! – возмутился Александр, расценивая Корнелия как юмориста. – Это еще что за эпитеты?!

Действительно, других посетителей в баре по-прежнему не было. Но Корнелий невозмутимо помахивал мухобойкой и поглядывал на Александра.

– И говорят, что в «Афродите» один турист зарезал свою жену. Сегодня, – добавил Корнелий и звонко шлепнул по стене своей мухобойкой. – Тоже чех, и жена его – чешка… Я в «Афродиту» соленые орешки поставляю… Каждую неделю две большие коробки соленых орешков…

Александр пододвинул ко мне кружку пива и потребовал, чтобы я не бледнел и не таращился на Корнелия, потому что – мало ли на Крите чешских туристов…

– Конечно, – ответил я Александру, – все побережье ими усеяно… Этого чеха из «Афродиты» зовут Клавдио? – обратился я к Корнелию.

– Не знаю, – сказал Корнелий. – А тараканы вроде бы рыжие…

– Рыжие… – повторил я, отодвинул от себя кружку пива, поднялся и пошел.

Александр окликнул меня пару раз, затем догнал на пыльной дороге и усадил в микроавтобус, на котором мы приехали в бар к Корнелию. Я потребовал остановиться возле «Афродиты»… «Только тебя там еще и не хватало», – пробурчал Алек­сандр и, минуя «Афродиту», погнал микроавтобус по направлению к «Диогену». Через пять минут мы с визгом затормозили возле отеля. Валерия стояла на лоджии и курила. Она помахала нам рукой. «Ну?» – спросил у меня Александр, когда мы вылезли из микроавтобуса и присели передохнуть на лавочке возле отеля, кстати, на самом солнцепеке. Цикады верещали, как сумасшедшие. Что я мог сказать Александру вразумительного? Что Валерия жива и здорова, что какой-то другой чех зарезал в «Афродите» другую жену; что все равно меня терзает смутное беспокойство?

– Я больше не буду дергать Карину за ниточки! Пусть она вяжет свой свитер, – сказал я Александру.

– Боже мой, какая патетика! – язвительно заметил на это Александр, и мы разошлись.

Александр отправился разыскивать Карину, чтобы привить ей склонность к мазохизму. Не сомневаюсь, что через полчаса Карина расскажет каждому о своем желании – быть привязанной на кресте и избитой. Я в свою очередь поднялся в номер к Валерии…

Вопрос: Вы согласны отвечать на наши вопросы в присутствии сотрудника консульства Чешской Республики?

Ответ: Да.

Вопрос: Вы сознаетесь в убийстве своей жены Яны Райчек?

Ответ: Нет.

Валерия, застегнутая на все пуговки, сидела в кресле спиной к окну. Ее руки лежали на подлокотниках кресла. «В „Афродите“ убили женщину», – сообщил я Валерии. «Это печально», – ответила мне Валерия. Она положила ногу на ногу и продолжала смотреть на меня не мигая. Сегодня утром, когда я украдкой покинул наш номер, чтобы переговорить с Александром, Валерия еще спала. Я постарался не разбудить Валерию. Теперь я дотронулся указательным пальцем до мочки своего уха: «Мне показалось…» Валерия тоже подняла правую руку и внимательно осмотрела свой маникюр. «Тебе показалось?..» – Валерия предлагала мне закончить фразу. «Что несчастье могло произойти с тобой», – я закончил фразу совсем иначе… Иначе, чем хотел первоначально. «Кстати, – сказала Валерия, – по-настоящему меня зовут Берта. – Она вернула свою правую руку обратно на подлокотник и взглянула на меня как следует. – Берта Крамар». – «Я это давно знаю», – ответил я. Она рассмеялась. «С первого дня?» – спросила Валерия. «Со второго, – ответил я, – когда обнаружил, что мы зарегистрированы вдвоем с Бертой Крамар в одном номере». – «Ну и как тебе?..» – Валерия энергично покрутила головой, и черные волосы растрепались. «Линзы не растеряй», – предупредил я Валерию. Она фыркнула, приподняла веко, и одна контактная линза оказалась у нее на пальчике. «Так лучше?» – спросила Валерия. Теперь ОНО смотрело на меня разными глазами. Карий глаз и голубой глаз. «Либо – либо», – попросил я, и Валерия вернула линзу на место. «Предохраняет глаза от южного солнца», – пояснила Валерия специально для дураков вроде меня. «Угу», – согласился я с Валерией. «А фотографии?..» – спросила Валерия. «Угу», – повторился я, потому что с фотографиями «великий режиссер» действительно свалял дурака. Возмутительно долго я терялся в догадках, разглядывая эти квадратные фотографии, покуда не взялся пересчитывать родинки у Валерии на попке. И тогда все совпало. «А Клавдио?» – решила уточнить Валерия. «А что „Клавдио“?» – не понял я. «Клавдио – бывший муж Агриппины», – добавила Валерия. Здесь Валерия меня, как бы это… ошарашила. «Понятно», – заметил я, демонстрируя, что тоже могу «держать удар» и выглядеть невозмутимо. Агриппина действительно никогда не называла мне имя своего бывшего мужа. Аферистка. «Понятно, понятно». Агриппина, вероятно, рассказала Клавдио обо мне, а Клавдио, хихикая, шепнул Валерии, что некий Милош и Агриппина… Убью сучку, как только приеду в Прагу. Как тресну общей тетрадкой по башке! «Кстати, – решила добавить Валерия, – Клавдио на самом деле муж моей подруги, Яны Райчек». Я достал из холодильника бутылку пива, подумал о Клавдио и поставил бутылочку пива на место. Вытащил из бара бутылку текилы и набухал себе полстакана. Отравиться можно! Что у меня, дел других нету, как разгадывать чужие кроссворды и ребусы жизни? Муж – это не муж, второй муж – один и тот же муж, чтоб ему сдохнуть. «И для чего весь компот?» – спросил я у Валерии, опрокинул в себя текилу и вытаращил глаза. Валерия держала наготове дольку лимона. Она засунула дольку лимона мне в рот, и глаза у меня стали как у китайца. «Ты дважды забраковал меня в Праге, на киностудии, – сказала Валерия. – Я решила достучаться таким способом». С самого начала я подозревал что-нибудь вроде этого. Некоторые «актрисы» устраивали мне фокусы и посложнее. Вроде ложной беременности, если я с ними никогда не встречался, а если встречался – смело подавали на алименты. Во всяком случае, пару раз мне приходилось неприятно объяснять, что не желаю с ними размножаться. В присутствии ад­вокатов. «А куда ты ползала ночью?» – Я решился на последний вопрос, который меня беспоко­ил. «Сюда ползала, – показала Валерия, – и сюда ползала, и сюда тоже…» Она не только показывала, но и делала. «Подожди…» – Я хотел освободиться из лапок Валерии, но… «И сегодня буду ползать», – предупредила Валерия, расстегивая на мне брюки. Я подумал и решил, что пускай себе ползает где угодно. А если мне действительно померещилось, что Валерия бродила ночью по крышам и поднималась и спускалась по пожарной лестнице? Ведь я не был уверен на сто процентов…