Барбара Вайн - Черный мотылек

Перед закрытой дверью Джейн Киприан остановилась и повернулась к Саре:

— Напрасно вы не позвонили заранее.

— Я живу рядом. Проходила мимо.

Сердитый взгляд, нетерпеливое движение плеч, и дверь отворилась. В комнате, представшей взгляду Сары, следовало бы жить выходцу из прошлого века. Она была полностью выдержана в викторианском духе, вплоть до ламбрекена с косичками над камином и фотографий в рамках над ним. Перед незатопленным очагом в покрытом чехлом кресле сидел старик. За те годы, что Сара не виделась с ним, Фредерик Киприан вылинял, съежился и усох, точно опавший лист.

— Папа! — окликнула Джейн. — К тебе гости.

Старик повернул голову, потянулся к костылям, прислоненным к подлокотнику кресла, потом передумал и протянул навстречу Саре дрожащую руку:

— Урсула!

Сара покачала головой.

— Вас зовут иначе? — поинтересовалась Джейн Киприан.

— Так зовут мою мать.

— А! Он всегда путает. Это мисс Кэндлесс, папа.

— Урсула! — повторил он.

Сара заставила себя подойти ближе, протянуть руку, но Киприан посмотрел на ее кисть, словно на невиданный предмет. Голос его сделался высоким и тонким, словно с годами связки укоротились:

— Ваш муж совсем забросил меня, не навещает.

Она чуть было не ответила, что Джеральд Кэндлесс умер, но вовремя поймала взгляд Джейн, которая выразительно покачала головой. Не зная, как быть дальше, Сара беспомощно обратилась к ней:

— Я хотела спросить его насчет эмблемы на книгах моего отца.

— Попытайтесь.

Но она не решилась.

Старик с тонкой кожей, с глазами не от мира сего показал Саре, что есть вещи, которые ей не по силам. Она и не подозревала раньше об этом недостатке — о неумении общаться со стариками, с выжившими из ума людьми, не такими, как она. Ей вспомнилась беседа с Джоан Тэйг.

— Мне пора, — сказала она. — Зря я пришла.

— Наверное, зря.

Эта женщина презирала ее. Презрение сгущалось в воздухе, Сара физически ощутила его и, отвернувшись к двери, вся подобралась, выпрямила спину. Вслед прозвучал ясный ликующий голос старика:

— Я поймаю вас на слове и непременно приеду, когда погода наладится. Весной, повидать вас и ваших мальчишек.

За дверью, в захламленном коридоре, Джейн Киприан остановилась, чтобы пояснить:

— Альцгеймер, как вы догадываетесь.

— Очень жаль.

— Что ж, вам следовало позвонить.

Сара быстро шла домой, стараясь не думать о том, во что превратилась жизнь этой женщины. Ее трясло. Какая же озлобленная эта Джейн! Зачем так грубить людям? Надо поговорить с Хоуп, сказала она себе. С этого и следовало начать. Может быть, сестра знает, откуда взялся черный мотылек. И Сара поймала такси. У сестер не было принято являться друг к другу без предупреждения, а на полпути она сообразила, что Хоуп гостит у Фабиана, и продиктовала таксисту адрес на Шедвел Бейсин. Длинный путь, ехать на такси — расточительство. Неужели ей так понадобилось пообщаться? Или знакомство с Адамом сделало ее более уязвимой, в каком-то смысле — более одинокой?

Двое родственников Фабиана, провинциалы, остановились у него на несколько дней и ночевали в спальных мешках на полу гостиной. Хоуп, отворившая Саре дверь, обрадовалась при виде сестры, и Сара была тронута, хотя и слегка удивлена таким приемом, пока Хоуп не шепнула ей в коридоре:

— Мы как раз играем в Игру.

— Что? С кузенами?

— Твой приезд окончательно добьет их, и они отправятся в паб. Мы с ними не пойдем, у нас и дома достаточно выпивки.

Родственникам Фабиана, его двоюродному брату и сестре, было около тридцати. Хоуп взяла за лезвия кухонные ножницы и передала их брату:

— Я передаю ножницы закрытыми.

Брат осторожно принял ножницы, раскрыл и передал Саре:

— Я взял закрытые ножницы, и передаю их раскрытыми.

— Неправильно! — возликовала Хоуп.

Сара приняла ножницы, взяла их за кольца, закрыла и передала кузине:

— Я взяла ножницы раскрытыми, и передаю закрытыми.

Кузина раздвинула ножницы, дважды перевернула в воздухе, закрыла и сказала:

— Я взяла раскрытыми и передаю раскрытыми, — и с этими словами вручила ножницы Хоуп.

— Верно, — сказал Фабиан. — А почему?

— Потому что они раскрыты.

— Неправильно.

— Но ведь вы сами так говорите, верно?

Хоуп и Фабиан ехидно посмеивались. Кузина предположила, что все зависит от того, в какую сторону смотрят кончики, а ее брат решил, что считаются повороты. Они играли еще полчаса, но родственники так и не разобрались в правилах. Хоуп и Фабиан веселились от души, и у Сары тоже поднялось настроение. Кузен стал требовать объяснений, но Фабиан отказал наотрез: информация просочится, и они с Хоуп навсегда лишатся любимого развлечения.