Барбара Вайн - Черный мотылек

— Разумеется, Джин и сама виновата. В браке нужно давать и уступать, нужно его совершенствовать, это нелегкий труд для обоих супругов.

— Танго танцуют вдвоем, — согласился Джеральд.

Бетти никогда не слышала подобного выражения — откуда оно взялось? Не знала его и Урсула, возможно, Джеральд сам придумал. Во всяком случае, мать обрадовалась поддержке:

— Да, вот именно!

Бетти нравился Джеральд. Впервые она видела мужчину, который не отлучается из дому и при этом зарабатывает деньги. Тогда Урсула думала, что рассказы тещи интересуют Джеральда потому, что он и сам изменник. У него, как говорится, имелся шкурный интерес. Но с годами она поняла, почему он так внимательно слушал: он все запоминал, и каждая фраза Бетти пять лет спустя вошла в его книгу «Быстротечное время».

Что касается этой Джуди, которой предстояло стать женой Яна, Герберт полагал, что ее следует отхлестать кнутом.

— Как насчет «кобылки»? — предложил Джеральд.

Бетти не знала, что это такое, Урсула тоже, она еще не читала Харди. Серьезно и с одобрением Джеральд пояснил: некогда в сельской местности женщину дурного поведения сажали задом наперед на лошадь и прогоняли через всю деревню под громкую музыку и насмешливые крики. Бетти приняла все за правду:

— И правильно делали.

Она чуть не пропустила очередной визит, узнав от Урсулы, что Джеральда дома не будет: он вновь отправлялся в Девон за материалом для статьи. Даже Урсула не сумела бы убедить себя, что Джеральд содержит двух любовниц, одну в Девоне, а другую в Лондоне, так что поверила ему, не забывая о ключе от дома на Гудвин-роуд. Она решила съездить туда на разведку, пока мать и Полин присмотрят за малышами. Такой расклад устраивал всех.

И все же она боялась. В ту пору с ней часто стучалось такое: Урсула вспоминала, какой была еще недавно, шесть-семь лет назад, и говорила: нет, это не я, я не могла дойти до такой жизни, допустить, чтобы со мной так обращались, так меня использовали, этого не может быть. В зеркале она видела, как мало изменилась с двадцати трех лет. Все то же миловидное округлое лицо, все те же гладкие песочного цвета волосы до плеч, те же серовато-голубые глаза. Только умиротворенность исчезла.

Иногда она говорила себе: сейчас проснусь в родительском доме в Пурли, в кровати, где ажурный полог свисает с золотистого карниза, а на стене висит картина кисти Сесилии Мэри Бейкер и за окном — вид на южный пригород Лондона. Пойду на работу к папе, вечером почитаю библиотечные книги, посмотрю вместе с Пэм телевизор, мы пригласим Колина Райтсона выступить с лекцией на собрании Ассоциации читателей… Но она просыпалась одна в постели на Холли-маунт, слышала, как девочки, вскакивавшие летом спозаранку, болтают и смеются у Джеральда в комнате, а однажды в темноте раздался пронзительный, жуткий вопль Джеральда, и она не раздумывая бросилась на помощь…

Это случилось уже после того, как она побывала на Гудвин-роуд, познакомилась с миссис Эади и выслушала эту историю. Тогда у нее не осталось выбора — только по-прежнему жить с Джеральдом. То есть выбор, конечно, был, но ей виделось иначе — ведь Джеральд не сделал ничего дурного, это ей следовало просить у мужа прощения за необоснованные подозрения, принять его таким, каков он есть, и надеяться на лучшее.

Он разбудил ее своим воплем. На следующее утро после ее визита в Лейтон? Вроде бы да, хотя это, конечно, искажение памяти: ту ночь он провел в Девоне, искал новый дом для семьи, как она впоследствии узнала. Значит, это случилось на день или два позже, на рассвете, когда на востоке небо только посветлело.

Непонятно, почему этот крик не разбудил Сару и Хоуп, страшный крик, едва не разорвавший легкие этого сильного, молодого еще человека, вопль смертного страха, вой пленника, замурованного в каменном колодце. Это ему и приснилось, и сон был настолько реален, что Джеральд чувствовал холод и вонь, осязал холодную поверхность камня — он поверил в реальность происходящего, словно все это случилось на самом деле.

Когда Урсула вбежала в комнату, Джеральд сидел на кровати, широко раскрыв рот, вскинув руки, дрожащими ладонями защищая голову. Ни о чем не думая, позабыв в ту минуту все обиды, угрюмое пренебрежение, Урсула бросилась к мужу, прижалась к нему. Миг он помедлил, все еще в оцепенении, потом его руки опустились на ее плечи. Он притянул Урсулу к себе, она уткнулась ему в грудь, задыхаясь от близости. Почти не колеблясь, легла рядом с ним и крепко обнимала, пока Джеральд рассказывал свой сон. Потом они уснули, и два часа спустя девочки очень удивились, застав их вместе в постели.