Барбара Вайн: Черный мотылек

Когда именно — вот в чем вопрос. Отсрочка не была вызвана страхом и неуверенностью в себе, как прежние его колебания: редакция загружена по горло, времени действительно не хватало. Хотя Джон собирался уволиться и уже написал заявление, халтурить он не умел и продолжал с обычным рвением собирать материал. Он мог бы посетить бани во вторник, но в последний вторник месяца собирался комитет по строительству жилья, и там Джон обязан присутствовать — никто не стенографировал так, как он.

В среду вечером он выпил чаю в кругу семьи — заглянул на часок, — а потом побежал на школьный спектакль. Он бы не пошел, но на представление приехала знаменитая некогда актриса, дружившая с директором. На этот раз он застал Десмонда дома, тот зашел после работы переодеться перед вечерней вылазкой. Как всегда нарядный, в легком сером костюме и залихватской фетровой шляпе. Они прошлись вместе до автобусной остановки, тут Десмонд, подмигнув, сказал, что спешит на свидание, и укатил в такси.

В четверг Джон совсем решил, что его великий день настал, что он пойдет в бани вечером, иначе придется ждать до вторника, потому что в субботу он обещал сводить Мэри и Стивена в зоопарк В четверг номер сдавали в типографию, трудный день для всех, от репортеров тоже требовалась помощь, журналисты поспешно сочиняли заголовки, вносили поправки в готовый макет, подписи к фотографиям. Джону, как всегда, поручили составление шахматных задач.

Этим он и был занят, когда к нему подошел заместитель редактора и попросил съездить к семи часам в Вудфорд на политический митинг. Репортер, отвечавший за этот округ, заболел. Выступала Сильвия Пэнкхерст. [24] Сильвия Пэнкхерст (1882–1960) — дочь Эммелин Пэнкхерст, борца за права женщин. Одна из лидеров движения суфражисток, автор книги «История суфражистского движения» (1911). Разве она еще не умерла? — удивился Джон. Нет, ответил редактор, умерла ее мать, а эта, похоже, помирать не собирается, так что Джону придется туда съездить.

Почему он не огрызнулся: сами и поезжайте, я увольняюсь? Он мог это сделать. И следовало бы. Уже завтра Джон собирался подать заявление об уходе. Но он, пожав плечами, проворчал:

— Ладно, хорошо.

Откажись он, это спасло бы его жизнь — но кто мог знать?

В пятницу утром пришло письмо из девонской газеты с предложением гораздо большего жалования, чем в еженедельнике. И тем не менее он готов был отказаться, выбрать первую вакансию. В субботу утром он написал заявление об уходе и бросил его в почтовый ящик по пути домой.

Мама обняла Джона и расцеловала. Такой прием не входил в традиции их дома, но ей показалось, что у Джона усталый вид — не беспокоит ли его что-нибудь? Он чуть не признался, что скоро поменяет работу, но не стал ничего говорить, поскольку еще не выбрал окончательно.

По пути к станции Мэри рассказывала, как мама ее подруги каталась на слоне и на верблюде в Риджентс-парке, и спросила, нельзя ли им тоже покататься. Джон обещал, но, когда они добрались до зоопарка, выяснилось, что на экзотических животных больше не катают, хотя обоим детям разрешили посидеть на слоне. Высокий тощий юнец кормил львов. Волосы у него походили на львиную гриву, карие глаза, он был сложен как статуя дискобола, и той же ночью приснился Джону, пригрезился, словно наяву: сбросив на мраморные плиты набедренную повязку, обнаженный юноша вошел в белые светящиеся воды бассейна.

Выбери он еженедельник в Северном Лондоне, было бы просто сказать об этом маме с Джозефом и ребятам, поскольку в их жизни мало что изменилось бы. Джон мог бы жить в той же квартире и навещать их так же часто, как прежде. К понедельнику он твердо решил перейти в еженедельник, однако все еще не отписал в Девон. День-другой отсрочки ничего не изменят.

Утром понедельника заместитель редактора заглянул в его тесный «кабинет» и сказал, что очень огорчен просьбой об отставке. Главный редактор поговорит с ним об этом, когда вернется из отпуска.

— К тому времени я уже уйду, — сказал Джон.

— Нет, вы останетесь, — возразил заместитель. — Вы еще передумаете.

— Я бы не стал держать пари, — огрызнулся Джон.

Закончив хронику дня, над которой работал, он сел на автобус до Чингфорда, там выпил чаю с булочкой в шоферском кафе и пошел на собрание жителей Чингфорд-маунт. Собрание затянулось, бесконечная говорильня, и тут Джон задумался: сколько еще такой захолустной тягомотины он способен выдержать. А в Девоне, в настоящей газете… Но нет, он принял решение: Северный Лондон.